Господин Фицек | страница 43
— Берта, женушка… полчаса был мертвецом…
— Что ты, Фери, болтаешь? — сказала жена. — Спятил совсем. Дверь-то прикрой.
Господин Фицек, не оборачиваясь, захлопнул дверь ногой и продолжал стоять с деньгами и котелком в руке.
— Двадцать форинтов, двадцать настоящих форинтов!
— Фери, что случилось?
— Я проголосовал вместо покойника Фицека. Вместо Фицека — фабриканта аналоев.
— Проголосовали? — спросил Шимон.
— Да, пусть радуется: спустя три дня после собственных похорон он еще голосовал.
— За кого же вы голосовали, господин Фицек?
Фицек поставил на стол котелок, вынул из кармана кепку, положил и ее, рядом с ними положил кредитки.
— За кого?
— Да, за кого?
— За Хиероними. Покойный фабрикант принадлежал к правительственной партии.
Шимон посмотрел сначала на Фицека, потом на двадцать форинтов, затем снова на Фицека.
— Что вы смотрите, Шимон? — сказал Фицек. — Должны же мы уважать волю мертвых?
Шимон не ответил.
— Ну, теперь, Берта, живем! Вот тебе деньги, сбегай в ресторан, принеси полкило ветчины, бутылку вина, зайди в кофейную, купи литр кофе и пирожное ребятам. Можешь истратить два с половиной форинта. Не жалей! Полчаса был покойником. Мертвым фабрикантом аналоев.
— Фери, господь с тобой!
— Не скупись, если я тебе говорю, счастье мне выпало. Достал капитал. Теперь можно развернуться. Еще достану, не бойся! Труден только первый шаг. Я его уже сделал.
— Но, Фери, жить с расчетом, по плану…
— Оставь ты план! Сейчас речь идет о другом плане. Есть нужно именно для того, чтобы силы набрать, — план готов. Э-э, это ерунда!.. План нужен только тогда, когда денег нет. Если они есть… а-а, не дури!.. Принеси что-нибудь вкусненькое.
Он положил котелок тульей на стол и стал вертеть его.
— Да, впрочем, Берта… готовится другой план, другой расчет… И во сне тебе не снилось. Спокойно истрать эти два с половиной форинта…
На столе вертелся котелок, и в нем каруселью красные форинты.
— Да, дружище, — сказал Фицек, — если я что скажу — это как Священное писание. Такой уж я человек.
Он снова толкнул остановившийся котелок.
— А завтра, Шимон, приступаем. Я еще покажу, кто такой сапожник Ференц Фицек!
ТРЕТЬЯ ГЛАВА,
в которой читатель знакомится ближе с Новаком и его друзьями: наборщиком Игнацем Розенбергом, слесарем и старшим дворником Доминичем, его рыжей женой, пекарем Анталом Франком, Японцем — грузчиком мебели. В этой главе займет подобающее ей место борода и раскроется то, что должно раскрыться
Комната была в два окна; оба они выходили на улицу. На улице в зимней ночи под лунным светом сверкали занесенные снегом крыши и снежный вихрь с песней, которая начиналась визгом и кончалась глубокими стонами и гудением, снова и снова набрасывался на крыши, чтобы смести с них примерзшие глыбы снега. Иногда как будто ударяли сталью о кремень — так искрились снежинки; гонимые беспощадным дыханием ветра, по небу неслись сиротливые обрывки туч; на мгновение они закрывали луну, потом снова показывалось ее холодное мертвенно-желтое лицо.