— Но почему?! — из-за усталости и барабанов Ульграх позволил повысить голос, за что и был наказан. Боль вспыхнула в груди. И сердце остановилось, следом перехватило дыхание, а собственное тело стало чужим.
— Забываешься, — сказал отец, удостоив взгляда.
— П-прости.
Пытка длилась вечность, но потом ему позволили дышать.
— Порой мне кажется, что ты неисправим, — отец сгреб камни в кошель. — Для тебя есть куда более серьезное дело, чем возня с големами.
— Это не совсем големы.
Ульграх вовремя прикусил язык.
— Не важно. Найдется кому разобраться. Сегодня отдыхай. Завтра изложишь все, что узнал. И мысли. Если они у тебя есть.
Отец взвесил кошель на ладони.
— Так говоришь, он даже не понял?
— Нет. Возможно, — Ульграх облизал потрескавшиеся губы. — Возможно, мы слишком рано избавились от него?
Он запнулся.
— Стоило подождать. Наблюдать. Он бы вывел на заказчика. А теперь… как мы поймем, откуда взялись камни?
— Из Империи мешеков, — отец погладил нежный бархат. — И насколько понимаю, там тоже не знают, что такое истинные Слезы звезд. К счастью.
Ульграх сглотнул.
— В целом я тобой доволен. Но вот образец следовало бы ликвидировать.
— Он все равно не протянет долго, — Ульграх шкурой почувствовал, что отец готов был выслушать. — Во-первых, он все-таки привязан к своему создателю, а временное ослабление этой привязки не означало её полного исчезновения. Так что уже к полуночи его накроет откатом.
— А во-вторых?
Появилось поганое чувство, что его вновь проверяют. И решают, годен ли он, сын рабыни, носить гордое имя Ульграх.
— Во-вторых, он проглотил камень.
— Ты отдал ему Слезу?
— Одну. Совсем крохотную, — Ульграх вцепился в подлокотники, готовый принять гнев отца, но боли не последовало. — Это был самый простой способ избавить его от привязки так, чтобы наставник не заметил. И он сработал! Но Слеза, разрушив узы, дестабилизирует и энергетические потоки. Все-таки это создание, пусть и способно существовать в некотором роде самостоятельно, но оно зависит от силы.
— То есть, либо откат, либо Слеза?
— Именно, отец, — Ульграх склонил голову.
— Что ж… будем надеяться. В конце концов, это просто сбежавший образец.
Отец не спешил уходить.
Он устроился в кресле, сложил руки на груди и теперь просто смотрел. Рассматривал. И от внимательного взгляда его не укрылись ни усталость, ни сомнения.
— Спрашивай, — было дозволено Ульграху.
— Неужели оно того и вправду стоило? — дело не в разрешении, но если отец решит, что Ульграх что-то скрывает, то разговором здесь дело не закончится. — Я видел. Это безумие. Люди… столько людей погибло!
