Письма.
А заодно уж выпустил почтового голема, в раздутое чрево которого Миара торжественно возложила тонкий свиток. Ульграх добавил свой.
Голем улетел.
Мост остался позади. А вот теперь с распорядителем несчастье приключилось.
— Так мозг или сердце? — уточнил Ульграх, когда караван скрылся за высокими кустами. Те росли по обе стороны древней дороги, однако не смели соваться на неё. Пожалуй, лишь это обстоятельство и не позволяло кустам в полном мере стереть все следы человеческого присутствия.
— Мозг. Или скорее полное его отсутствие. Ты знаешь, что отец оставил этому идиоту Печать?
— Даже так? — новость нисколько не удивила. Не стоило надеяться, что их отправят вовсе без присмотра. — Надеюсь, Малую?
— Нам бы и её хватило.
— И он?
— Не нашел ничего лучше, чем угрожать мне, — Миара сорвала синий цветок и, растерев его в пальцах, понюхала. А потом поднесла руку к носу Винченцо. — Слышишь?
Аромат был едва ощутим.
— Это синеголовник. Чудесно… я платила за гран два золотых.
— Полезен?
— Если у тебя есть враги, то несомненно. Из него делают «Вечное молчание».
— Я думал, что это легенда.
— В последнее время я начала понимать, что многие легенды оказываются, как бы это сказать, куда более реальными, чем нам представлялось.
— Откуда рецепт?
— Алеф. Нашел в какой-то рукописи. Решил, что мне будет интересно. И мне действительно было интересно.
Она ссыпала цветы в руки Ульграха.
— Погоди, лучше в кошель, — он снял с пояса. — И чего он хотел?
Миара отвернулась и фыркнула.
— Того же, что и все. Никакой фантазии. Тише, дорогой брат, — она погладила по плечу. — Он уже мертв.
— Он…
— Пригрозил, что развернет караван. И доложит отцу о моем желании бежать, — синие цветы окрашивали пальцы Миары в бледно-голубой цвет. Она подняла руку, уставившишь на их. Такие тонкие, такие хрупкие. — О нашем желании. И нашем плане.
— А у нас есть план?
— Несомненно. Куда нам без плана.
— И каково мое в нем место?
— Это от тебя зависит, — она ссыпала очередную горсточку цветов. Легкие, воздушные, они не пролежат долго. Впрочем, вряд ли Миара позволит им пропасть. В экипаже средь сундуков с нарядами и драгоценностями, причитающимися дочери рода Ульграх, есть и невзрачный темный кофр.
А в нем пробирки.
Горелка.
Спирты и вытяжки жиров.
— Идем, — посиневшие пальцы обвили запястье. — Идем подальше.
Она не боялась быть подслушанной, скорее бояться стоило тем, кто собирался подслушать, но Ульграх снова позволил увлечь себя. Мелькнула странная мысль, что он всю жизнь свою только и позволяет, что играть собой.
