На духу спросила меня одна девушка, как ей быть, она все время ходит вечером и гуляет по Сретенке, а когда возвращается, то мать ее ругает. И спросил я ее: «А разве вам не противно ходить по Сретенке?» И удивилась она сему вопросу. А через некоторое время спрашивает меня: «Помните, как вы спросили меня, не противно ли мне ходить по Сретенке?» – «Помню», – говорю. – «Так мне противно теперь».
Вот то состояние, которое все знают, не будучи ни подвижником, ни монахом. Но в монашестве нападение врага особенно сильно, особенно страшно.
Чем же защищаться от злых нападений?
«Болезнь сия, – говорит преподобный Серафим, – врачуется молитвой, воздержанием от празднословия, посильным рукоделием, чтением Слова Божия и терпением, потому что и рождается она от малодушия, и праздности, и празднословия, ибо, по его словам, также сказанным впоследствии, уединение, молитва, пост и послушание – суть четырехсоставная колесница, возносящая дух на небо». – Вот почему, по словам матушки Капитолины, батюшка велел больше всего бояться, бегать, как от огня, и храниться от главнейшего – уныния.
«Нет хуже греха, матушка, и ничего нет ужаснее и пагубнее духа уныния», – говорил батюшка Серафим. Поэтому и приказывал всегда быть не только сытой и кушать вволю, но и на труды брать с собой хлеба:
«В кармашек-то свой и положи кусочек, – говорил он, – устанешь, умаешься, не унывай, а хлебца-то и покушай, да опять за труды». Даже на ночь под подушку приказывал он класть хлеба: «Найдет на тебя уныние да раздумье, матушка, – говорил отец Серафим, – а Вы хлебушка-то выньте да и кушайте, уныние-то и пройдет, хлебушек-то и погонит его, и сон после труда вам хороший даст он, матушка».
На этих первых ступенях своего духовного подвига преподобный Серафим сподобился также благодатных даров, которые открываются лишь на самых последних ступенях духовного совершенства.
В первые годы иеродиаконства он сподобился видеть при Богослужении Ангелов, блиставших, как снег, молниеносных видом:
– Вид их был молниеносен, одежда белая, как снег, или златотканная, пение их передать невозможно.
А состояние духа преподобного Серафима было таково в это время по его словам:
«Сердце мое, яко воск, тая от неизреченной радости, и не могу сказать в теле или кроме тела был я, не только помнить не могу, как входил в святую Церковь, да выходил из нее».
И вот что случилось, какого великого он удостоился видения. В Великий Четверг служил он литургию и после малого входа и возгласа: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны…» – он, обратясь к народу, повел на предстоящих орарем, возглашая: «И во веки веков», – как вдруг так изменился видом, что не мог ни сойти с места, ни проговорить слова. Два иеродиакона ввели его в алтарь. Простоял он три часа. После он рассказывал об этом так:
