Я возбудился так, что грёбаная рубашка Brioni намокла от пота и липла к моему телу. Мой стояк грозился взорваться прямиком у меня в трусах и растечься мокрым пятном.
– Давай, грязная девочка, кончай прямо мне в рот, как я тебя учил, – утробно прорычал, начиная таранить языком сладкую щель.
Она кончила. Быстро, мощно и сладко. Сжала бёдра и замерла, проливая шелковистую смазку мне на язык. Только потом дрожь опять охватила её тело. Я опустил стройную ножку со своего плеча и развернул девчонку лицом к стенке. Спустил брюки и трусы. Член подскочил почти вертикально. Головка набухшая и покрасневшая. Я обхватил член пальцами у основания и пошлёпал им по круглой заднице девчонки. Грязнуля стонала, выгибаясь, и подставляла киску под удары.
– Я пришёл на свадьбу… – простонал. – Меня… сюда пригласили. – На последнем слове я толкнулся членом в горячую киску до упора. Замер и засмеялся: – Да, детка… Да!
Обхватил её задницу, сжимая полушария пальцами.
– Значит, ты гость на свадьбе?
Малышка хотела продолжения. Она крутила попкой, насаживаясь на мой стояк.
– Гость.
Толкнулся вперёд.
– Жела-а-анный гость, да?
Последние слова относятся уже к ней, а не к сборищу деградантов и показушных гостей.
– Со стороны жениха или невесты?
– Жениха, – ухмыльнулся я. – А ты?
Я заставил её выпрямиться, сунул руку под лиф платья, снова взвешивая грудь – дурел с ощущения этой приятной тяжести. У малышки самые роскошные соски, встающие торчком при малейшем прикосновении. Может быть, она в жизни нежная и чистая малышка, но ей нравится трахаться, как грязной шлюшке. Ей нравится грубость, ее заводят пошлые словечки.
– Моя мокрая Грязнуля. Сучка, знаешь, какая ты вкусная, м? Знаешь это?
Я вывел член и засунул во влагалище пальцы, подвигал ими, слыша, как хлюпает её щель.
– А-а-а-ах! Бо-о-о-осс… Да! Продолжай.
– Умница. Запомнила кличку, – похвалил, прикусывая кожу на ее плече. – А теперь открой ротик и пососи пальцы.
Она послушная и мягкая, как глина, в моих руках. Облизывала пальцы бойким язычком и начала сосать. Втягивала до самой последней фаланги, умело сжимая и покусывая. Всего на мгновение я задумался, что за неполных два года она могла отсасывать кому угодно. Злость накрыла меня с головой. А скольким тёлкам я засадил член? Неимоверно много!
Все остальные самки предлагали трахнуть свои дыры.
Они напоминают мне уличных торговцев наркотой, толкающих дешёвую шмаль.
Но моя Грязнуля – самый дорогой и чистый продукт. Она влияет на меня убийственно мощно и резко.
