рассматривается Эволой как возможность появления «людей Пути», обладающих особым состоянием сознания. Согласно барону, даосская метафизика сводится к следующей рекомендации: людям «следует исключить всё, что является внешним деянием, исходящим из периферийного центра или попыткой усилить и упрочить периферийный центр, то есть формальное внешнее существование – обычное индивидуальное «я» – чтобы, напротив, быть и действовать, оставаясь в трансцендентности, в метафизическом измерении, в «пустоте», всегда пребывающей по ту сторону всех модификаций состояния, там, где находится истинный корень и сущностный и неподвижный центр».
[31] Подобным образом барон усматривает в даосизме воплощение модели «имманентизации трансцендентного» вкупе со стремлением к «активной безличности» – это экзистенциальная позиция, открытая «первозданному человечеству», которую современному человеку зачастую затруднительно даже помыслить.
Теперь нам следует обратить внимание на интерпретацию социального в Дао дэ цзин, которую Эвола даёт в «Даосизме». Китайский термин «шэнь-жэнь» в поздней версии эссе итальянский мыслитель переводит как «настоящий человек», в ранней версии – как «Совершенный». Этот образ воплощает в себе «метафизический закон Дао» – он существует и не существует одновременно, действует бездействуя, преодолевая своё «Я» как экзистенциальный центр притяжения и ориентируясь на Путь, что даёт ему невозмутимость и покой в мире хаоса. Это не беглец, спрятавшийся от мира в надёжном укрытии, и уж тем более не «сверхчеловек», отринувший всё «слишком человеческое». Таким образом, непосредственно социальная роль «человека Пути», по Эволе, вообще не играет какой-либо значимой роли – речь идёт о норме внутренней, духовной жизни, в которой укоренено его существование. Определение итальянским мыслителем даосской этики как «этики посвящённых»[32] отсылает нас к образу аскета в дальневосточном смысле – не ревностного «усмирителя плоти», но пребывающего в нерушимом балансе целостного индивида, устремлённого к сущностно значимому за пределом любых форм (в том числе – социальных). Более того, эволианская трактовка даосской антропологии позволяет нам вынести суждение о том, что «настоящим человеком» или «Совершенным» можно стать вне каких-либо привязок к конкретной социальной роли как таковой.[33]
Вместе с тем далее Эвола выделяет два конкретных типа «настоящего человека», следующих из даосизма. Первый тип даосского посвящённого может выглядеть как обычный человек, не имеющий «имени», известности, славы, «не оставляющий следов». Подобный индивид зачастую «отрицает существующие ценности и нормы, ‘малые добродетели', существующие правила»,
