– Почему же? – спросил я. – Если убийцы хотят разделаться с королевской семьёй, им нужно избавиться и от жён, разве нет?
– Я так не думаю. Франция не похожа на Англию, где могла царствовать Елизавета. Их страна подчиняется Салическому закону: женщинам запрещено наследовать трон. Убить детей – во всяком случае, мальчиков – это ещё можно понять. Но женщин? Это какая-то чрезмерная жестокость. – Он покачал головой – Будь осторожен, Кристофер. Не знаю, кто противостоит нам, но эти люди безжалостны.
От его слов у меня мороз прошёл по коже, и они были стимулом учиться ещё усерднее. Я сожалел, что не могу толком насладиться пейзажем. А он был прекрасен. Мы двигались по холмистой местности, мимо древесных кущ и полей, узких перелесков и долин. Миновали деревни, глядя на каменные дома с соломенными крышами и дымом, поднимающимся из труб.
Я наблюдал, как жители деревень доят коров и ухаживают за овцами, и размышлял, какой бы была моя жизнь, если б я вырос тут. Простой, – подумалось мне, – и, может быть, немного скучной… Как бы ни было всё это мило, но в какой-то мере я уже тосковал по городской суете. Тем не менее я ощущал странное умиротворение. И наконец понял, почему фермеры, с которыми мне случалось перекинуться словом на рынке, твердили, что не понимают, как мы можем жить в этих грязных, вонючих городах. И вот теперь я предавался фантазиям, воображая иную жизнь.
Что я понял со всей определённостью: езда в королевском обозе – отличный способ путешествовать. Хотя мы передвигались медленнее, чем иные путники (поездка в Париж занимала две недели), мы всегда находили время, чтобы выбрать приличную гостиницу и как следует отдохнуть. Вечера проходили весело: дамы пели или играли в разные игры, по преимуществу в карты.
Как выяснилось, вскоре после того, как Салли стала горничной леди Пемброк, та вручила ей лютню. В своё время Салли сказала мне, что научилась играть в Крипплгейтском приюте, и музыка – любимое её занятие. Но я и не подозревал, насколько она в этом хороша. Её пальцы так и летали по струнам, оживляя мелодии, когда она пела. Миэтта была в восторге – она обожала музыку. И хотя я как правило сидел отдельно от дам, я всегда с нетерпением ждал возможности услышать игру Салли.
– Ты никогда не говорила мне, что так прекрасно играешь, – сказал я ей однажды вечером.
– Пф-ф! – ответила Салли и отошла. Но после этого несколько сменила гнев на милость.
Дорога из Оксфорда до Дувра заняла пять дней. Корабль перевёз нас через пролив, и здесь я отложил записи учителя. Мы с Томом стояли на носу, вдыхая солёный морской воздух и ощущая на лице ледяные брызги волн.
