Когда кортеж Миэтты огибал всё ещё охваченный чумой Лондон, я с одним из солдат съездил в город. Он проводил меня до Блэкторна, и в аптеке я собрал всё, что могло пригодиться в путешествии. У мастера Бенедикта было несколько книг и некоторое количество его собственных заметок о ядах и противоядиях. Я собрал их в стопку и связал ремешком, добавив туда же личные дневники учителя от 1652 года. В тот год он провёл несколько месяцев в Париже, ища средства лечения чумы. Мастер Бенедикт жил у своего старого друга Марина Шателена, графа де Гравиньи. В дневниках были в основном записи об экспериментах с предполагаемыми лекарствами от чумы, но встречались также заметки и о самом городе. Лорд Эшкомб дал мне карту Парижа, и я подумал, что любые идеи и мысли моего учителя могут оказаться полезны.
В аптеке я взял, помимо прочего, немного зерна для Бриджит и ещё кое-что. После сентябрьских событий, связанных с мнимым лекарством от чумы, я немало потрудился, выясняя, что мастер Бенедикт знал о ядах.
Однажды вечером, разбирая вещи учителя, я нашёл сундучок, спрятанный под кипой бумаг. Это был простой, но прочный ящик из вишнёвого дерева, ничем не украшенный, если не считать пары крепких замков. Обнаружив его, я принялся повсюду искать ключи и в конце концов нашёл – один в мастерской, другой в комнате моего учителя. Открыв сундучок, я понял, почему мастер Бенедикт соблюдал такие предосторожности. Яды. Внутри лежали разнообразные яды – в крошечных баночках, флаконах и пузырьках. Все были надписаны: мышьяк, белладонна, болиголов и ещё несколько десятков других. В крышке были спрятаны записи. Из них следовало, что мастер Бенедикт хранил яды, чтобы изучить их, определить их свойства и изготовить противоядия. Было тревожно – и, как ни странно, притягательно – держать в руках ящик, наполненный смертью.
В то время, когда я его обнаружил, меня занимали другие дела: я должен был изготовить огромное количество венецианской патоки для врачей, лечащих чуму в городе. Посему я не успел досконально изучить бумаги мастера Бенедикта. Теперь же, когда я ехал в Париж, у меня оказалось полно времени, чтобы в них покопаться, поскольку, кроме как читать, делать было особо-то и нечего. И хотя меня не слишком прельщало одиночество, я радовался возможности провести время наедине с записями учителя. Я читал его заметки о том или ином яде, потом закрывал глаза и представлял себе его голос. Иногда, на несколько прекрасных мгновений, я представлял, что мастер Бенедикт снова сидит рядом со мной. Записки я читал в карете, а сундучок с флаконами оставлял до вечера и изучал в комнате гостиницы: тряская поездка по неровной дороге и хрупкие банки с ядами – не лучшее сочетание.
