– Оставьте нас.
Солдаты вышли. Карл обернулся и смерил меня задумчивым взглядом.
– Итак, ты уже дважды спас мне жизнь, – негромко проговорил он и посмотрел на Тома. – А ты дважды спас своего друга. Если будешь продолжать в том же духе, мне, пожалуй, придётся посвятить тебя в рыцари, – сказал он мне.
Том покраснел от гордости. Я почувствовал, что у меня тоже горят щёки.
– Я так понимаю, в этом доме любая еда может оказаться отравленной, – сказал король Эшкомбу.
– Отбивные в подливе были великолепны, – ляпнул Том – и тут же зажал рот ладонью, сам не веря, что вообще осмелился его раскрыть.
– С едой всё в порядке, – вступил я, спасая Тома от неловкой ситуации. К тому же мне хотелось уверить всех, что опасности нет. – Том съел, кажется, целого барана – и до сих пор жив.
Эшкомб покачал головой.
– Я не стану рисковать. Закажу еду в Оксфорде.
Король вздохнул.
– Ну, скажи, что ты по крайней мере принёс вино.
– Боюсь, нет, сир. – Лорд Эшкомб протянул Карлу бумагу. – Кристофер расшифровал записку убийцы. Теперь весь замысел ясен.
– Боже милостивый. – Карл уставился на меня. – А ты, я гляжу, нацелился даже не на рыцаря, а на герцогский титул. – Он пробежал глазами расшифрованную записку и взмахнул ей в воздухе. – И что всё это значит?
Лорд Эшкобмб обернулся ко мне.
– Что тебе известно о французской королевской семье?
Вопрос удивил меня.
– Не так уж много, милорд. Я знаю, что во Франции правит Людовик Четырнадцатый. Его ещё называют король-солнце. И я знаю, что Его Величество, – я указал на Карла, – и Людовик связаны родственными узами.
Лорд Эшкомб кивнул.
– У Людовика был советник, кардинал Мазарини, он часто писал письма, используя вместо имён закодированные фразы. «Конфидент», например, означал Людовика. «Море» – самого Мазарини. Иногда он использовал цифры вместо букв. Скажем, число 16 тоже обозначало Мазарини.
Карл побарабанил пальцами по подлокотнику и вновь перечитал послание.
Смерти сыновей 22 недостаточно. Кузины должны отправиться следом за ними – заодно со своим отродьем. За средством обратись к Q. Пусть всё выглядит так, будто никчёмный свистун – и есть цель.
Пока не придёт срок
– Здесь число, – сказал он, нахмурившись. – Двадцать два.
– Да, сир. Похоже, тот, кто писал это, пользовался теми же обозначениями, что и Мазарини.
– Ты знаешь, кто такой 22?
Лорд Эшкомб кивнул.
– Это мать Людовика, Анна.
– А кто такой никчёмный свистун?
– Думаю, это вы.
На лице Карла мелькнуло удивление.
– Ну, в этом есть своя правда, я полагаю. Но не совсем понял. Почему тут говорится, что свистун должен только выглядеть целью?
