– Эти ингредиенты – дары, данные нам Господом. Инструменты для нашей торговли. Вот это-то ты и должен запомнить: они – всего лишь инструменты. Они могут лечить или убивать. Решает не сам инструмент, а сердце и руки того, кто им владеет. Из всего, чему я научу тебя, Кристофер, это самый важный урок. Ты понял?
Я кивнул, немного испуганный – и ошеломлённый – тем доверием, которое он мне оказал.
– Хорошо, – сказал он. – А теперь мы немного пройдёмся, и ты получишь последний урок на сегодня.
Мастер Бенедикт сунул мне в руки тяжёлую кожаную сумку и обернул вокруг своей талии пояс со множеством стеклянных пузырьков. Я зачарованно смотрел на пояс, пока учитель вёл меня по улицам; кожаный ремень сумки врезался мне в плечо.
Мы с учителем пришли в особняк в северной части города. Для мальчика из госпиталя Христа он выглядел как королевский дворец. Облачённый в ливрею лакей впустил нас в широкий холл и попросил подождать. Я старался не таращиться на окружающие роскошества. Стены были затянуты атласной узорчатой тканью с золотой отделкой. Хрустальная люстра над головой переливалась в свете солнечных лучей, бивших сквозь кристально чистые окна. Роспись на потолке изображала лошадей, скачущих между деревьями, под безоблачным лазурным небом…
Наконец появилась круглолицая горничная и повела нас по изогнутой мраморной лестнице – в гостиную. Там ждала женщина средних лет, одетая в жёлтый лиф с низким вырезом поверх ярко-оранжевого люстринового платья, украшенного цветами. Подол платья чуть приподнимался, выставляя на обозрение изумрудно-зелёную нижнюю юбку. Она лежала, раскинувшись на обитой лиловым бархатом кушетке и ела вишни из серебряной миски.
Женщина выплюнула вишнёвую косточку и нахмурила высокий лоб.
– Мистер Блэкторн, вы жестоки. Я исстрадалась, ожидая вас.
Мастер Бенедикт слегка поклонился. А затем заорал – так что я подскочил на месте:
– Прошу простить меня за задержку, леди Люсия. Позвольте представить вам Кристофера.
Он сделал шаг в сторону. Леди Люсия критически посмотрела на меня.
– Не слишком ли ты молод, чтобы быть аптекарем, а?
– Нет, миледи. В смысле: да, миледи, – я запнулся. – Я ученик.
Она вскинула брови.
– Починить? Во имя всего святого, что ты собираешься чинить, мальчик?
Я покосился на мастера Бенедикта, но тот стоял с непроницаемым лицом. Тогда я попробовал снова – на сей раз заорав так же, как он.
– Я – ученик.
– А! Ну и почему было сразу не сказать? Тогда займись делом. Спину словно дьявол разрывает.
