Относительно построенных рейхом железных дорог необходимо заключить особый договор. Важно стремиться, чтобы Германия и после окончания оккупации могла бы использовать их по своему усмотрению, при этом необходимо учитывать латышские требования на долю в прибыли и на участие в определении тарифов. Следует идти навстречу финансовым претензиям в рамках имеющихся в распоряжении местных средств, а выходящие за рамки этого притязания могут быть улажены путем обычных займов.
Я ознакомил немецких участников переговоров с этими принципами. Переговоры, хотя мы каждый день сидели почти по четыре часа, затянулись более чем на неделю. Были и перерывы, порой даже настоящий шторм, когда какой-нибудь из латышских министров врывался с известием об очередном нанесенном немцами ущербе и начинал бить по столу в знак протеста и требовать. Мне чрезвычайно на пользу пошло спокойствие, выработанное мною на порой весьма эмоциональных переговорах о заработной плате. После таких выходок я объявлял, что этот вопрос теперь мешает ходу переговоров по основному вопросу и что было бы правильно еще раз обсудить его по завершении первых. Между тем, однако, гнев или алкогольное опьянение латышей несколько рассеивалось, а потому уже было возможно обсудить инцидент спокойно. Конечно, однажды было и так, что жалобы эти оказались вполне оправданными, – тогда попытались помочь их удовлетворить. Наконец, 1 декабря мы смогли выработать текст договора и итогового протокола[118]. Хотя я придерживался сообщенных ранее во внешнеполитическое ведомство принципов, но все же полагал необходимым получение одобрения из Берлина, а потому отложил подписание. Когда после нескольких дней ожидания согласие в конце концов было получено, многое, очень многое уже переменилось.
Уже в последние дни переговоров густую тень на наш стол бросила подступающая с Востока опасность.
X. Немцы и латыши в Прибалтике
Еще в рамках политики на Востоке кайзеровского периода пришлось столкнуться с таким крепким орешком, как конфликт между немцами и латышами на юге и между немцами и эстонцами на севере Прибалтики. Однако он все же был разгрызен, причем раскололась не только скорлупа, но и ядро его.
Я мог бы упростить свою задачу, если мы вовсе не обращали бы внимания на эти противоречия, и занял бы такую позицию: какое мне дело, на каком языке здесь разговаривают, какого они происхождения? Просто домой – и пусть они тут сами разбираются, как им здесь друг с другом обходиться. Но так как я этого не сделал, то вынужден был этим конфликтом заниматься, пытаясь отыскать удачный способ его разрешения.
