При таком настроении собравшихся было несложно добиться принятия тех решений, которые были нам, мне и Пикарду, желательны. Проект об изменении командной структуры теперь вообще более не обсуждался. Был избран небольшой матросский совет из пяти или более персон, председателем его стал Пикард. Тут же было решено, что каждый матрос обязан в семь вечера быть в казарме и что от губернаторства следует потребовать закрытия борделей. Все эти решения принимались, чтобы избежать эксцессов.
Около 12 часов разошлись, причем в наилучшем, вполне удовлетворительном настроении. Офицеры были просто счастливы тем, как удачно, почти патриотически прошло собрание, и благодарили нас, Пикарда и меня. Я поехал в губернаторство, где тут же приняли необходимые меры, чтобы провести эти решения в жизнь.
Барон Книгге, когда я прибыл к обеду, уже был извещен о ходе собрания и вновь стал несколько увереннее. Мы долго просидели рядом. Когда я вечером вернулся с пешей прогулки, то увидел, как на главной дороге собирается большая толпа возбужденных людей. Я спросил солдат о причинах этого собрания. «Война закончена! – говорили они. – Французы и англичане братаются на фронте с немцами и избирают солдатские советы, которые должны заключить мир». В радостном возбуждении, однако и не без тяжелых сомнений я отправился в телеграфное ведомство. Меня сочли там полуофициальным лицом, а потому допустили в служебную комнату. Новость подтвердилась – я сам прочитал телеграмму, которая почти дословно гласила то, что мне рассказывали солдаты. Я спросил его, кто отправитель. Офицер пожал плечами. «Отправитель не указан. Мы получили это по служебным каналам из Берлина. Там сегодня телеграфируют все подряд». – «Вы считаете, эта новость соответствует действительности?» – «Да. Сегодня приходится привыкать и к самому необычному».
Когда я вернулся, барон Книгге обнял меня. Он тоже получил эту служебную телеграмму и был уверен в ее подлинности. «Господин Винниг, социализм – вот спасение! Он спасет Германию, он спасет мир! Я беру назад все слова, что когда-либо говорил против него. Я – человек старый и в финале своей жизни не хочу быть неверным по отношению к моей партии. Однако, если социализм образумит народы, тогда он – лекарство для человечества и спасение для Германии! Кайзер теперь уже не кайзер, мне его жаль, ведь такой судьбы он не заслужил. Однако, если его жертва необходима, чтобы спасти Германию, он обязан принести ее, нежели цепляться за корону. Ведь Германия превыше всего!»
