Пьер ждал нас, чтобы продолжить съемку. На этот раз мне засунули в рот кусок светлой ткани и замотали рот скотчем вокруг головы.
— Вот так будет намного естественнее, — пошутил режиссер. — Ты бы пыталась кричать, сопротивляться во время съемок, будто тебе очень больно, будто насилуют тебя. Пробуй делать попытки мычать и брыкаться во время секса. А то ты всем довольна.
Меня положили животом на стол, растянули и привязали веревками за руки так, что я почти не могла двигаться. Попробовала закричать, но раздавались лишь невнятные звуки.
Я вспомнила, что опять не согласовала стоп-слово, о котором говорила Принцесса Дона. Но сейчас это, похоже, было бесполезно. Оставалось надеяться на гуманность людей в студии.
Включили софиты, съемка началась. Глен подскочил ко мне, довольно сильно несколько раз ударил рукой по попке, затем сжал мои ягодицы.
Я пыталась дрыгаться, изображая недовольство, как просил Пьер, но не тут-то было. Когда лежишь лицом на столе с привязанными руками, почти нет возможности сопротивляться. Меня собирались насиловать, а я была совсем беззащитна. Мне не нравилось, что партнер находится сзади, я не вижу его, не могу судить о его эмоциях и показать свои. Это заставляло чувствовать собственную уязвимость. Я понимала, что никто не собирается спрашивать, какую позу я люблю, и не станет бережно возбуждать мою точку джи. Впрочем, меня по жизни вообще никто не спрашивал о таких вещах. Меня насиловали, не считаясь с моим мнением и эмоциями. Но сейчас я прониклась доверием к этим людям. И дергалась изо всех сил только потому, что меня об этом просили.
Глен перестал тискать и бить меня по попке, несколько секунд я лежала без движения, как вдруг в меня без подготовки вторглась мужская плоть. Нужно было заорать, но кляп во рту не позволил сделать это.
Глен вошел резко, глубоко. Похоже, без смазки, с болью. Да, это был именно член Глена, я узнала его. И выгнулась в пояснице от боли, пронзившей меня насквозь. Актер своего вторжения не прекратил, делая мощные глубокие толчки.
Видимо, неожиданность столь быстрого совокупления и еще вдобавок испуг от внезапного проникновения не позволили моим внутренним мышцам растянуться, что отразилось болью и могло бы даже обернуться кровотечением, но, вроде, обошлось.
Я корчилась на столе, а Глен продолжал свои интенсивные грубые движения, с каким-то диким остервенением вбиваясь в меня все глубже и глубже своим большим членом, словно старался добраться до центра моего живота.
