«Мистер Эдвард Олкотт, брат графа Грейлинга, преждевременно скончался во время своего последнего странствия по Африке. Печальным является тот факт, что в течение своих двадцати семи лет он не смог совершить ничего примечательного».
Некролог в газете «Таймс», ноябрь 1878 года
* * *
Ему срочно нужен скотч.
Но долг требовал, чтобы он оставался в Эверморе, их родовом поместье в Йоркшире, и выражал благодарность тем немногочисленным лордам и леди, которые присутствовали на похоронах его брата-близнеца.
– Рад, что это был не ты, Грейлинг.
– Такой прекрасный танцор, хоть порой и переступал рамки приличия во время вальса.
– Жаль, что он ушел, ничего не достигнув.
– Он спаивал меня больше раз, чем я могу сосчитать, говорю тебе.
Признания продолжали сыпаться на него, рисуя портрет прожигателя жизни и повесы. Не то чтобы графа когда-либо раздражали высказывания о том, как ведет себя младший брат. Но сегодня, будучи неимоверно правдивыми, эпитафии докучали ему.
Друзья его детства, герцог Эшбери и виконт Локсли, стояли рядом и также принимали соболезнования, поскольку все знали, что эти четверо были друг другу как братья и воспитывались отцом виконта. Хотя ему не представилась возможность поговорить с ними до похорон, он уже хотел, чтобы они уехали. Однако вместе с Минервой, женой Эша, они останутся здесь на ночь. Джулия пригласила их погостить, думая, что муж захочет провести время с ними. Она ошиблась, но он знал, что за ее поступком стояли благие намерения.
Любезно выражая свою признательность тем, кто пришел, она оставалась идеалом красоты даже в черном. На ее плечи легла забота о проведении всех мероприятий, рассылка траурных приглашений, общение с викарием касательно службы и забота о том, чтобы гости могли утолить жажду перед отъездом домой. В течение всего дня у него не было возможности остаться с ней наедине, но он, честно говоря, даже не знал, что сказать ей. После его возвращения между ними все чаще повисало неловкое молчание. Он понимал, что нужно измениться, причем сделать это быстро.
Когда последняя карета покатилась по дороге, Джулия подошла к нему, обняла за плечи и слегка сжала их.
– Я рада, что все закончилось.
Даже с округлившимся животом она оставалась самой изящной женщиной, какую он когда-либо видел. Она протянула руку в черной перчатке к его лицу и дотронулась до щеки.
– Ты выглядишь уставшим.
– Долгая выдалась неделька.
Он вернулся из путешествия десять дней назад. Он скорбел всю долгую и трудную дорогу домой. Сегодняшний день был лишь формальностью, чем-то, что следовало пережить, прежде чем двигаться дальше.
