– Ты можешь поверить, что она сегодня здесь? Можно было подумать, что она достаточно уважает память отца, чтобы не появляться в день годовщины его смерти. Тем более в таком платье!
Я замерла на месте, тотчас узнав голос Беллы. Она ведь была одной из моих лучших подруг.
Девчонки собрались за углом, и, прижавшись к каменной стене подальше от их глаз, я сжала в руке бокал и стала слушать, что они говорили обо мне.
– Я только что видела, как она вешалась на капитана Рейдена. Это было так очевидно и отчаянно, что даже, типа, грустно. Особенно учитывая тот факт, что она ему явно неинтересна. – Это была Оливия.
Еще одна моя хорошая подруга.
– Знаете, она надела красное, чтобы затмить Селину. Но у Селины есть чувство стиля, природное чувство стиля, которое так и сочится из ее пор. Этого у Джослин Дрейк никогда не будет. – А вот и Хелен.
Всегда ненавидела Хелен.
От их едких слов у меня свело живот.
– Не знаю, как Селина ее терпит, – сказала Белла. – И даже защищает ее. Постоянно! Что бы Джосс ни сделала и как бы громко и неприлично себя ни вела. Представь, каково жить с ней все время. Когда она, типа, постоянно у тебя дома и никуда от нее не деться!
– У нее все равно нет выбора, – ответила Оливия. – Что премьер-министр Эмброуз должен был ответить, когда королева попросила его позаботиться о Джосс?
– Он мог отказаться, потому что Джосс – самовлюбленная эгоистка, которой нет дела ни до кого, кроме себя самой, – сказала Хелен.
Я вдруг осознала, что начала дрожать. Каждое слово раскаленной иглой вонзалось все глубже в мою душу.
– И куда бы она пошла? – спросила Оливия. – У нее, кроме отца, и родни-то нет.
– Да бросили бы ее в королевскую крепость и забыли бы о ее существовании, – ответила Хелен.
Белла рассмеялась.
– Если бы все было так просто!
Королевская крепость – обнесенная стеной тюрьма в нескольких километрах к северу от Айронпорта, куда преступников отправляли доживать свой век подальше от нормального общества. Попав в нее однажды, оттуда уже не выйти. Оказавшись там, человек, по сути, переставал существовать.
И мои подруги считали, что я должна получить туда билет в один конец. Мило.
Мне хотелось уйти, пока меня никто не заметил, но это стало бы проявлением слабости. Они могли говорить гадости у меня за спиной, но никто никогда не называл Джослин Дрейк слабой.
Расправив плечи и вздернув подбородок, я повернула за угол.
– Ах, вот вы где, – сказала я с широкой улыбкой на лице. – Всюду вас искала!
