Вайнберг сидел в крутящемся кресле у секционного стола и исподлобья смотрел на вошедших. Он был моложе Горбунова, шире, мощнее. Под торчащими кустистыми бровями злые желтые глаза с ненормально большими черными зрачками. Олег надежно прикрутил его к креслу монтажным проводом, и он был похож на перехваченную бечевкой колбасу.
Что-то там, помнится, врезалось в стену. Ага, вот, тумбочка у входа — лежит на боку, криво, а на кафеле веером трещины.
— Знакомьтесь, — сказал Олег, подходя к крутящемуся креслу. — Иосиф Львович Вайнберг.
И тут же озабоченно спросил:
— Я ничего не путаю, Иосиф Львович?
Вайнберг посмотрел на него, как на пустое место.
— Почему вы упорно не хотите с нами встретиться? — осведомился Олег. — Почему нужно применять силу? Это как-то не по товарищески.
— Позволь мне, — попросил Тимофей.
— Пожалуйста, — Олег пожал плечами и отошел.
— Это опять я, — сказал Тимофей, заглядывая в глаза Вайнбергу. — Нас прислал Лев Иванович Горбунов.
Тут он понизил голос, перешел на шепот. Видно было, как он, нагнувшись к волосатому уху Вайнберга, шевелит губами, а звук исчез.
Это было неинтересно.
— Знаешь, что это? — спросил Ромка, кивнув на секционный стол, а поскольку Вика промолчала, сам себе ответил: — Здесь Базаров режет лягушек.
— Здесь Вайнберг режет людей, — сказала Вика. — А также животных. Отчекрыживает лишнее или пришпандоривает недостающее, чтобы были совершеннее. Это называется выращивать элитную породу. А в это корыто он выбрасывает отходы производства, и они растворяются в спецрастворе, которое наполовину заполняет ущелье, мимо которого мы шли. А этот раствор…
— Хватит, хватит, — взмолился ошарашенный Ромка.
— Какой же ты после этого первопроходчик? — засмеялась Вика. — Космонавт должен знать и уметь всё. И не раскисать, как кисейная барышня.
— Правильно, деточка, — сказал Олег, который похихикивал, слушая их. — Воспитывай, пока не поздно, а то вырастет слюнтяй.
— Не-ет, — заорал вдруг Вайнберг громким фальцетом. — Не желаю. Уберите этого урода.
— Это не Вайнберг, — сказал Тимофей, отходя в сторону от орущего здоровяка. — Очень похож, но это не он. Это какой-то рудимент.
Лаурген отвел Олега в сторону и просительно произнес:
— Очень прошу: развяжите и извинитесь. Это истинный Вайнберг.
— Хорошо — развяжем, — сказал Олег. — А потом добровольно ляжем под нож — и в очистные сооружения. Вы этого хотите?
— Что же делать-то? — Лаурген нервно заходил кругами.
— Гипноз, — подсказал Олег. — Узнаем всё, что нужно, и уйдем себе. А дальше уж его дело — проснётся он или не проснётся.
