— Это всё твоё, — уныло и даже как-то пришибленно сказал Ромка.
— Ну и что? — Вика пожала плечами. — Если надо, я и в собачьей будке могу переночевать. Просто знаю, что нужна дяде, вот и живу здесь.
— Пошли, однако, — деловито сказал Тимофей, заметив, что кое-кто из гвардейцев пристраивается на траву.
— А вот и дядя Лаурген, — заметила Вика, кивнув на рощицу из кудрявых дубков.
Только тут Антон заметил, что в кустах, примыкающих к рощице, мелькнула белая фигура. Мелькнула и исчезла. Потом ещё одна.
— Сколько их тут, дядь-то? — спросил он.
Вика весело расхохоталась, и тут откуда-то сверху, сразу и не разберёшь, раздался спокойный глуховатый голос.
— Это дядя, — сказала Вика. — Только не оборачивайтесь, я переведу…. Короче, он говорит, что из вас, э-э, уважаемые, так себе воины. Ему вас перестрелять — что мух перещелкать. Не видите даже, что под носом, а всё туда же — космос покорять. Сперва, мол, сопли подотрите. Вы уж извините, друзья, но дядя у меня грубоват, я как могла сглаживала.
Даларм знаком приказал гвардейцам подняться с мягкой травы.
— У тебя дядя, случаем, не Соловей-разбойник? — полюбопытствовал Тимофей. — Будто никто не видел, как он по скалам подползал. Тоже мне — разведка. Пусть лучше спускается, тогда и поговорим.
— Переводить? — спросила Вика. — А почему не сами?
— С солдафоном говорить не желаю, — отрезал Тимофей. — Переводи, девочка, чтоб спускался. Сверху-то критиковать и мы умеем.
Вика начала говорить, да строго так, как с ребенком, нахмурив бровки. Говорит и говорит, не остановишь. Вскоре Тимофей захмыкал и сказал:
— Достаточно, хватит с него. Сейчас свалится.
Действительно, через пару секунд сверху плавно спланировал Лаурген. Был он коренаст, мускулист, загорел, с черными курчавыми волосами и курчавой бородой, в белой тунике. Лет тридцати пяти — сорока, вылитый древний грек, только с современным арбалетом да еще умеющий летать по воздуху. Есть от чего возгордиться.
Даларм щелкнул каблуками и отдал честь.
— Ты, — сказал Лаурген, ткнув пальцем в грудь Тимофея так, что тот пошатнулся и съёжился от боли. — Держи язык за зубами, иначе отрежу.
И грозно выпятил зенки.
Тимофей, разумеется, понял, остальные — нет, потому что Вика не стала это переводить.
— Дядя, — укоризненно сказала Вика. — Это же наши гости, наши друзья.
— Таких друзей — за нос да в музей, — проворчал Лаурген. — У меня такой порядок — если не понравился, докажи в бою, что ты хорош. Иначе не могу, ты же знаешь. Давай, скажи им. Пусть выберут самого здоровенного. Хотя бы вот этого (кивнул на Антона), или вот этого (кивнул на Олега).
