- Да, к любой женщине нужен подход, - лениво протянул Иван. – Ласка. А ты Петрович, когда в последний раз с женщиной ласково обходился?
- Так? - Задумался заводчанин. – Три года назад в профилактории был грех. Даже цветок подарил, один, о!
Наконец прибежал с чайником Данилыч и в граненые стаканы сначала разлили по чуть-чуть из заветного бутылька прозрачную жидкость, а затем в пропорции три к одному долили питьевой воды. И первая партия разбавленного спирта пошла хорошо. А кружок солёного огурчика, попав на язык, своей остротой полностью замаскировал неприятный привкус самопальной заводской водки.
- Иван, - обратился Данилыч к фрезеровщику широкого профиля. – Всё стесняюсь спросить, вроде не первый день вместе трудимся, а чё у тебя фамилия такая странная, Тафгаев?
- Давай ещё по одной, - предложил Ваня, чтобы спокойно пуститься в невесёлые воспоминания детства. – Я ведь детдомовский. Подкинула меня мамка моя непутёвая к воротам детского дома, а в двери постучаться испугалась. Сбежала. Зато Брошка, собака местная, меня унюхала и давай тявкать. Тяв! Тяв! Поэтому, когда фамилию давали, сторож наш и предложил: «Давай назовём Тявкин или Тявкаев». А заведующая сказала, что не звучат такие фамилии, силы в них нет. Вот так и стал я – Тафгаев. Кстати, Иван Ивановичем в честь сторожа окрестили, который меня подобрал.
- Да силы тебе не занимать! – Поднял стакан с новой порцией разбавленного спирта Казимир Петрович. - Ну, за...
Однако чокнуться, замахнуть стопарик и закусить его огурчиком, было не суждено. На лестнице в этот тайный закуток кто-то громко заблажил по матери, опрокинув пустое ведро, которое мужики специально поставили под ноги какому-нибудь непрошенному гостю. И за несколько секунд, в укромном помещении трое выпивающих в рабочее время работяг превратились в троих политически подкованных товарищей, которые чинно и благородно читали свежую прессу.
Мастер цеха инструментальщиков Сергей Ефимович, въедливый мелкого роста мужичок сорока пяти лет, которого за глаза называли Ефимка, накрыть с поличным нарушителей само собой не успел. Он подозрительно поводил носом туда и сюда, но «Тройной одеколон» Тафгаева бил по обонянию сильнее химической атаки.
- Смотри, Ефимыч, что Америка творит, - хмыкнул Казимир Петрович, листая газету «Труд». – Никсон, собака такая, ввёл плавающий курс доллара.
- Нужно срочно собрать мужиков, - предложил Иван Тафгаев. – И заявить категорический протест от нашего ремонтно-инструментального цеха.
