- Враньё, - махнул рукой Данилыч, которому как человеку женатому - было пофиг.
- Ага, как тридцать процентов вычтут из зарплаты, потом не делай вид, что не слышал, - я обречённо махнул рукой и потянулся к заварнику. – Осталось что глотнуть?
- Как тридцать! Не имеют такого морального права! – Заголосил Казимир. – Я законодательство от корки и до корки! Наизусть!
- Бесполезно, - я подмолодил заварку водой из тёплого чайника и налил себе в стакан напиток чайного цвета. – Если успеешь до конца месяца расписаться с кем-нибудь, то наоборот десять процентов доплатят. Тут уже весь завод гудит. Спешить надо Петрович, иначе даже страшненьких разберут. Останется одна бл..ь Марухина, что тогда делать будешь?
- Я так это дело не оставлю! – Взвыл Казимир и рванулся, надо полагать, в профком.
Не знаю, что ответили Казимиру в профкоме, но остаток первой смены мужик бегал весь зелёный. Несколько раз останавливался около меня, но поговорить о чем-то важном не решался. И где-то за час до конца, когда я, смахнув стружку и прибрав рабочее место, уже листал книжку, учебник «Новой истории», из нашей заводской библиотеки, Казимир Петрович пошёл на серьёзный разговор.
- В профкоме сказали - так нам разведённым и надо, - тяжело выдохнул он. – Может, ты подсобишь? Ну, это, сам знаешь, что. У тебя опыт большой в таких делах.
- Есть одна женщина порядочная, серьёзная, - с ленцой кивнул я. – Но в таком виде я тебя представить ей не могу.
- В каком таком? – Казимир растерянно посмотрел на свою, замызганную масляными пятнами, робу.
- Нужно побриться, подстричься, - я стал загибать пальцы. – И не мелочись, сделай стрижку модельную, а не полубокс какой-нибудь. Костюм купи новенький. Ботинки почисти. Возьми два билета на вечерний субботний сеанс. Но есть одно главное условие. Говорить? – Спросил я, посмотрев по сторонам.
- Какое условие? – Тоже зашептал Петрович.
- Нужна будет психическая атака, - я чуть-чуть помолчал, чтобы мои слова были восприняты максимально серьезно. – Когда после киношки в комнату её к себе приведёшь, прямо с порога, жёстко нагибаешь буквой «г», и тут уж так отодрать постарайся, чтоб в глазах потемнело. И после этого проживёте долго и счастливо. Будешь у неё, как сыр в масле кататься.
- Боязно что-то, - промямлил Казимир.
- А кому в этой жизни легко, Казимир Петрович, - вздохнул облегчённо я.
