Но так мы устроены, что часто делаем то, что не считаем нужным, и не живем так, как хотели бы жить; вернувшись домой, Морозов сошелся с Людмилой.
Он обрел некий суррогат воспоминаний, раскаяния и сожаления, которым легко заполнилась пустота в его душе. К осени стало ясно, что долголетние надежды на легализацию подводных исследований окончательно развеяны. «Ихтиандр» раскололся на группировки. Один за другим последовали отказы из Киева, Москвы и Симферополя, в которых говорилось, что «ученый совет такого-то НИИ считает в настоящее время нецелесообразным формировать новую лабораторию на базе любительского клуба подводных исследований». Это было непостижимо. За «Ихтиандром» стояла слава первых в стране акванавтов, три подводных дома, построенные на энтузиазме, несколько экспериментов, выполненных по просьбе академических институтов, которые теперь отказались его принять всерьез… И вместе с тем это было закономерно: исследование океана стало государственной задачей, ушли под воду специальные лаборатории «Черномор», а пора любительского энтузиазма закончилась.
Для Морозова связь с Людмилой означала то же самое: пора энтузиазма закончилась. Надо было жениться, заводить детей и устраивать свою жизнь, как это делают все люди, видя в этом свое главное назначение. Но Морозову хотелось жить по-другому…
В тот вечер ему не удалось остаться в одиночестве. Позвонил корреспондент местной газеты Дятлов, всегда много писавший об «Ихтиандре», и попросил приехать в редакцию.
— Нет, не могу, — сказал Морозов. — Я больше не занимаюсь подводными делами, а кроме этого, тебя ничто не интересует.
— Мое дело не касается «Ихтиандра». Приезжай!
— Давай по телефону. У меня ужасное настроение. Боюсь, что из меня ты ничего не вытянешь…
— По телефону нельзя, — сказал корреспондент.
— Тогда как хочешь. Пока, — Морозов опустил трубку.
Он не отошел от телефона, потому что звонок должен был непременно повториться. Через полминуты Морозов действительно снова разговаривал с Дятловым.
— У тебя женщина?
— Да, — ответил Морозов. — Самая прекрасная на свете, тебе такая не снилась.
— Хорошо, — вздохнул Дятлов. — Я понял. Пока…
Морозова не интересовало, чего добивался от него корреспондент. Дятлов цеплялся за крохотные шансы сохранить клуб, но клуб был ему безразличен. Он был просто ловким газетным репортером, а «Ихтиандр» пробил ему путь в московские газеты и журналы, сделал автором киносценария и сулил, пожалуй, еще немало профессиональных успехов, если бы развивался дальше.
