Останавливались у Кайфы, где арабы привозили на пароход огромных морских черепах, для которых на палубе были устроены просторные просмоленные ящики, наполненные морской водой. Черепах этих, мясо которых дорого ценилось, доставляли в Порт-Саид и Александрию.
В Яффе, где высаживались богомольцы-паломники, пароход окружали шлюпки арабов, перевозившие пассажиров на берег. Шумной толпою перевозчики и носильщики-арабы заполняли палубу парохода. Пассажирами на пароходе нередко бывали турки, их жены-турчанки, одетые в широкие черные платья, с лицами, прикрытыми черными вуалями-фередже. Стоя на палубе, с женскою хитростью некоторые из них становились так, что морской ветер относил в сторону легкое фередже и мы могли любоваться красивыми чернобровыми лицами лукавых турчанок. У берегов Яффы мы видели большие деревянные барки, нагруженные спелыми лимонами. Желтый цвет лимонов красиво выделялся на синеве морского прибоя.
В Порт-Саиде, у входа в который тогда еще высился памятник строителю Суэцкого канала французу Лессепсу, пароход почти мгновенно наполняла толпа продавцов дешевых и разнообразных товаров. На палубе сидели фокусники, прокалывавшие длинными иглами свои щеки и высунутый язык. Здесь были продавцы страусовых перьев, удивительных малоподвижных ящериц-хамелеонов, на глазах зрителей изменявших свой цвет. Здесь торговали попугаями, небольшими ручными обезьянами, делавшими смешные гримасы. У самого борта парохода в морской воде плавали голые мальчишки-арапчата. Они протягивали руки к смотревшим на них пассажирам; показывая голые пятки, ныряли за брошенной в воду монетой и, ловко поймав ее в воде, показав пассажирам, прятали монету за щеку.
Удивителен был и сам портовый город Порт-Саид, устланные камнем улицы, невысокие дома. Толпы людей, одетых в табачного цвета балахоны, европейцы в пробковых толстых шлемах. За высадившимися на берег русскими матросами гонялись арабские ребятишки, повторяя одно за другим два слова: «Маруська, Маргарит!» Ребятишки эти приглашали матросов в публичные дома, которыми был переполнен город.
Постояв в Порт-Саиде положенное время, «Королева Ольга» направлялась в Александрию, останавливалась в обширном ее порту, переполненном кораблями всевозможных наций. Ранней весною в Александрии грузили на пароход для доставки в Одессу спелые арбузы, финики и грецкие орехи. Я выходил на берег.
Африка. Александрия. Шумный разноязычный порт, переполненный большими и малыми океанскими кораблями. Многоязычная и шумная пестрая толпа. Европейские костюмы моряков и агентов бесчисленных пароходных обществ. Полицейские в белых пробковых шлемах. Одетые в длинные балахоны, обожженные солнцем, коричневые, покрытые потом грузчики-феллахи, с криком, похожим на плач, гуськом с корзинами за спиною вбегающие по колеблющимся сходням недвижно стоящих, чуть дымящих трубами пароходов, опрокидывающие в трюмы пыльные, наполненные хлопковым семенем корзины. Продавцы вареных бобов с огромными глиняными кувшинами, расположившиеся на камнях раскаленных пристаней. Продавцы поддельных скарабеев, фокусники, нищие с выеденными трахомой глазами и протянутыми костлявыми руками, арабы, французы, негры, англичане, веселые и шумные итальянцы... Люди, люди, люди...
