Иван Карпович от души посмеялся своей сказочке. И дочь моя, и жена посмеялись над тем, как ушлый солдат объегорил хозяина-богатея. Хотя...
Потом дочка спросила меня: «Папа, а почему он пустил солдата ночевать, а солдат ему дом поджег?» «Ну, видишь, дочка, — отвечал я с надлежащим глубокомыслием, — хозяин был богатый, а солдат, должно быть, из бедняков; между ними существовало непримиримое классовое противоречие...» «А-а-а», — сказала дочка.
Может, так оно и было, или что-то еще... Хозяин из кержаков, а солдата учили креститься тремя перстами. Тоже не фунт изюму. И если чему учили солдата на государственной службе, так это жечь, убивать. На то и солдат. Сказка ложь, но в ней намек, добру молодцу урок. Главное, что солдат оказался молодцом, за временное свое поражение сполна рассчитался.
Иван Карпович посмеялся и опять зажурчал:
— Ишол солдат со службы... От он идеть по дороге, и с им вместях, туды же идеть, попался яврей. Идуть аны, видять, гусь недобитый валяется. Должно, везли гусей на базар, уронили. Узяли аны гуся, дальше идуть. В деревню пришли, на ночлег просются. Их хозяйка в избу пустила, аны ей говорять: «Ты гуся ошшипли, изжарь, завтра нам рано в дорогу иттить». Тая говорить, ладно, гуся приготовлю. Легли аны спать, а не спится, слюнки текуть, с дороги горазд голодные. Думають, как бы скорей до гуся добраться. Яврей был хитрый, ён говорить солдату: «Давай зауснем, кому сон интересный приснится, тот гуся и съесть». Уговорились. Лежать. Ладно. Яврей-то не спить, размышляеть, какой бы сон придумать поинтересней, чтоб, значить, гусь бы яму достался. А солдат спить, дуеть в две дырочки. Утром ён первый проснулся, а яврей намаялся за ночь и зауснул. Солдат пошел к печке, гуся достал и съел. Опять спать завалился. Яврей его будить: «Вставай! Мне сон такой интересный приснился. Будто андели спустились ко мне, под ручки подхватили и в рай понесли...» «Во-во, — солдат говорить, — и я то самое видел. Андели тебя в рай понесли, я думаю: «Ну, теперьне возвернется. Из раю не возвращаются... Я гуся и съел».
Посмеялись и над этим смекалистым солдатом и над бедолагой — его спутником. Такая веселая выдалась ночь в избушке Ивана Карповича. Кот у меня в ногах — кот Васька — тоже слушает да мурлычет: «Вилы-грабли, ноги зябли...»
— Може, так оно и было когда, — сказал Иван Карпович, — а, може, и не так. Уж им тысяча лет, этыим сказкам. Народ серый был, непонемчистый...
— Надо бы ваши сказочки, Иван Карпович, записать на магнитофон...
