Вся таверна притихла, и даже вытиравший стаканы за стойкой хозяин застыл на месте, прислушиваясь. Дородная девка, стараясь не потерять из виду парня, отошла к стойке налить новые кружки, но наливала их заведомо медленно, прислушиваясь к разговору.
— И… и-и-и-к… как же она? Похожа на наших-то девок, а? — хитро прищурившись, ухмыльнулся охотник.
— Не-е-е-е! — замотал головой его собутыльник. — Нашим девкам до них далеко-о-о-о-о, не чета-а-а-а!!! Как пегой деревенской кобыле до белых лошадок господ из Авалона, ха-ха! У них во! Во! И во! — красноречивыми жестами показал усатый пропорции воображаемой феи, которые оказались явно не в пользу стоявшей у стойки дородной девицы. Весь зал покатился со смеху, как и собеседник в кожаной куртке.
— А что же ты, старый козел, — не стесняясь в выражениях, воскликнула обиженно она, — на нашенской-то женился, а не на своей крылатой-то?! Небось, не подошел ей мордой своей конопатой! (лицо мужика действительно все было в веснушках).
— Э-э-э, дурында, ну тебя! — опять махнул рукой мужик с досады. — Што с бабами разговаривать? Ума-то у них нету! Я ж тогда малец был, годков десять было мне тогда! Залез, помнится, на дерево яйца у куропаток-то потаскать — любил их сырыми лопать в детстве. Да фея-то взлетела: в голубом вся, крассявая… Жуть! И так пальчиком-то мне погрозила, мол, не балуй, малец, а потом палочкой мне по голове бу-у-умсь… Очнулся я, значит, уже на берегу речки, прям на песочке лежу, а в голове личико-то её так и вертится, так и вертится — беленькое, глазки голубенькие, волосики золотистые, губки розовенькие… На всю жизнь запомнил, но ни разу больше-то и не видел! Так что вот и пришлось… — поворачиваясь гневно в сторону дородной — … и пришлось жениться на нашенской-то. А то б не отказался и я… от феи!
При этих словах вся таверна покатилась со смеху. Слышались реплики: «ну, старый пень дает», «перегрелся на солнышке на бережку, да и все тут», «напился, старый хрен, и брешет» и все в таком духе. А охотник, между тем, также просмеявшись вдоволь, вдруг уставился в окно:
— Смотри… отец… она… — указывая пальцем куда-то, еле выдавил из себя он.
— Хто, она? — нехотя отрываясь от своих пьяных грез, пробормотал усатый.
— Кто, кто, фея, дурак!
— Фея-я-я-я-я?????!!!!!!!
Длинноусый мужчина стремглав бросился к окну. Там, у стогов со свежевыкошенным сеном, за низкой деревянной изгородью, разделяющей двор таверны и расположенный за ней общественный луг, в воздухе парила… Настоящая фея! В белоснежной тунике, вышитой синими васильками, легких сандалиях на миниатюрных ножках, с распущенными длинными сверкающими на солнце золотистыми волосами и серебряным ободком на голове. Она парила в воздухе и совершала какие-то пассы палочкой, совершенно не обращая внимания на людей.
