Но — ив этом смысл стиха, следующего за прокимном: «К Тебе, Господи, воззову» — это блаженство обретается только в Боге, только во Христе. Путь блажен, потому что это путь к Богу. Без Бога любое «посмертное существование» — все равно смерть, все равно падение в бездну. Но, даже побежденная и преображенная, уничтоженная как отделение от Бога и потому от жизни, превращенная в блаженство, смерть — не окончательное исполнение, не цель. Она все еще «путь» — путь к воскресению, к окончательной победе Бога, к новому небу и новой земле, к исполнению Царства Божия, когда Бог будет «все во всем». И вот этой окончательной победы ожидает Церковь. Это ожидание — сама ее жизнь, и в этом ожидании участвуют все ее члены, как живые, так и усопшие.
Чтение Апостола
Таким образом, в конце богослужения в Слове Божием мы слышим объявление и провозглашение этой конечной победы и исполнения. «Ибо если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. <...> Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде. Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облака, в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фес 4:14,16-17). Я не помню из своих студенческих лет научное объяснение этого текста апостола Павла. (Мне кажется, что он должен быть полностью демифологизирован, но даже тогда он вряд ли будет иметь смысл для «современного человека».) Каков же смысл этих странных слов — глас Архангела, труба Божия? Почему облака? Что за облака? Может быть, какая-то древняя мифология? Я не знаю. Но одно я знаю точно. Я знаю, что каждый раз, когда я читаю или слышу этот текст, особенно на погребении, я слышу человека, видевшего, знающего что-то такое чудесное, такое невероятное и потрясающее, такое несказанное, радостное и прекрасное, что у него просто нет слов, чтобы передать это, ибо таких слов не существует. Как ребенок, переполненный впечатлениями, он использует бедные человеческие слова, надеясь, что они хоть как-то передадут нам эту радость, это торжество. И я знаю также, что можно всю жизнь потратить на изучение «христианской идеи смерти» и «христианской доктрины воскресения» и писать об этом книги, не понимая, что все уже сказано, явлено, дано раз и навсегда в простом, детском утверждении: «и так всегда с Господом будем». В этом — все христианство.
Евангелие
«Аллилуиа! Аллилуиа! Аллилуиа!» со стихом, заканчивающим прокимен: «Блажен, егоже избрал, и приял еси Господи!», и после этого — чтение Евангелия, которое, по крайней мере теоретически, заканчивает церковную часть погребения. О прощании с усопшим и процессии к могиле я буду говорить в следующей лекции, в контексте второго, гимнографического слоя православного погребения, переносящего нас в другое измерение «литургии смерти», туда, где мы молимся
