Самые секретные службы Республики раскинули свои сети и пришли к одному и тому же заключению, а именно: речь идет о контракте, и никто никогда не разберется до конца в этой истории. Вскоре она будет классифицирована и подшита вместе с делами покончивших с собой при неправдоподобных обстоятельствах министров Республики и префектов, убитых прямо посреди улицы в городах, раздираемых на части местными мафиозными группировками. В подобных историях, встречающихся гораздо чаще, чем кажется, нередко приходится подолгу дожидаться, прежде чем случайно обнаружится какая-то улика, позволяющая добраться до исполнителя преступления. Это оказывается не столь полезным, как хотелось бы, поскольку след, как правило, тут же и обрывается, а заказчик преспокойно продолжает спать сном праведника. Мнение широкой публики — как всегда, послушной девочки — соглашается как с неожиданностью, так и с неведением. Ее призывают другие срочные проблемы. Сменит ли Платини клуб? Удастся ли Стефании выйти замуж за своего избранника?
Однако для прессы это дело по-прежнему остается обременительным. С одной стороны, журналисты склоняются к тому, чтобы попастись на нем (убит крупный предприниматель, это как преступление в оскорблении величества, отказываться жалко); с другой — сказать-то о нем нечего. Подобные обстоятельства никогда не останавливают настоящего журналиста, однако все-таки трудно поддерживать огонь, который так и норовит потухнуть. В прессе неоднократно появляются заголовки вроде такого: «Правда о деле Кантена», однако без серьезных доказательств. Этот тип, который и при жизни слыл не слишком покладистым, post mortem[9] проявлял себя еще менее сговорчивым.
Довольный тем, что оказался вне игры, Васильев всегда с интересом читал материалы, посвященные Морису Кантену, потому что видел труп этого человека. Несмотря на годы практики, такие вещи по-прежнему волновали инспектора — он был человеком чувствительным.
Тогда он был далек от того, чтобы вообразить, будто эта тайна вскорости постучится в его дверь, и представить себе, какой ворох трагических последствий повлечет за собой такой поворот.
Молодая женщина сильно нервничала. Она слишком громко и слишком часто смеялась. Она была очень худа. Констанция. Тридцати лет. В ее поведении чувствовалось что-то странно мужское — такое часто можно заметить в девушках, побывавших в тюрьме. Сотрудница учреждения наблюдала, как она сражается с капотом, который не желал закрываться. А Натан следил за этой сценой, не выражая никаких эмоций и не отвечая на смешки и гримасы Констанции. Он сохранял сдержанность, был почти холоден, он повидал немало подобных учреждений, это был тертый калач. Констанция только что купила детское автомобильное кресло и не знала, как к нему подступиться.
