А вот «Полянка» — пейзаж, исполненный в прошлом веке так, что можно его принять за поиск современного художника.
Много все же в пейзажах Шишкина чего-то написанного не по-русски. Это я говорю от себя, любя Ивана Ивановича как художника одной крови, одного корня. Его «Вечер», закатный свет, отраженный в колеях лесного проселка, пронзает меня, привораживает, пробуждает во мне что-то сокровенное, заросшее посторонним.
И надо бы долго-долго смотреть на многооттенчатую, что-то значащую прозелень полянки. Но вот еще Илья Репин — волжанин: читающая девушка в потоке солнечного света... Кустодиев, Коровин — перевели импрессионизм на русский, т. е. на новый язык художества, для нового времени. И «Бубновый валет»: Машков, Фальк, Кончаловский... И — прощай грустная девушка из казанского Музея изобразительных искусств!
В Казани родился Шаляпин — вот какие дела!
В «Спутнике по реке Волге» 1902 года я вычитал: «Державин родился и воспитывался в Казани. Здесь мы помещаем стихотворение, написанное Державиным около 60 лет от роду на берегах р. Волхов, в с. Званка. Из этого стихотворения видно, что поэт любил Казань и не забывал о ней до глубокой старости.
Как весело внимать, когда с тобою
(арфа) она
Поет про родину, отечество драгое,
И возвещает мне, как там цветет весна,
Как время катится в Казани золотое.
О, колыбель моих первоначальных дней,
Невинности моей и юности обитель!
Когда я освещусь опять твоей зарей
И твой по-прежнему всегдашний
буду житель!
Когда наследственны стада я буду зреть,
Вас, дубы камские, от времени
почтенны?
По Волге, между сел, на парусах лететь
И гробы обнимать родителей священны.
Звучи, о арфа, ты все о Казани мне!
Звучи, как Павел в ней явился
благодатель,
Мила нам весть о нашей стороне
Отечества и дым нам сладок и приятен!
Прошли Жигулями. Всезнайка вычитала в томах инструктивных материалов несколько легенд, совершенно несусветных, как все легенды рейсовых гидов. Кто-то кого-то десятками «посадил на пику»... Легенды повисают в воздухе, расходятся как дымок от сгорающих отходов над трубой нашего лайнера.
Старший механик «Алексея Суркова» Станислав Георгиевич Селицкий сказал: «У меня при машине штат 12 человек. 8 инженеров. Все прошли годичные курсы по биологической очистке. Мы берем воду из-за борта, делаем из нее для вас питьевую. Если в воде что-нибудь не в порядке, сразу дает об этом знать компьютер. Все начинено электроникой. Мы перерабатываем отходы, спускаем за борт чистую воду. Наша машина по своему техническому уровню на десять лет впереди берега. Если что случится, на берегу нам никто не поможет. Я могу обеспечить целый поселок в 5000 жителей электроэнергией, дать воду, переработать отходы. Только давай горючее. Команда? Вы видите, пароход идет как бы сам по себе. Команду не видать. Это требует немалых усилий. В команде, вместе с пищеблоком, 98 человек. Пищеблок нам не подчинен, у него свой хозяин. И у экскурсионного обслуживания — тоже. Три хозяина на одном судне. Хорошо нашему пассажиру или могло бы быть лучше, это, собственно, мало кого щекочет. Нет конкурента, обслуживаем только так, и никак иначе. Один ярославский поэт написал стихотворение: «Остановите пароход!» Пусть ленинградцы походят по волжским городам не спеша, без экскурсионной гонки. А мы гоним. За навигацию я ни разу не побывал дома...»
