— Будила, но ты не проснулся, и отец не велел будить, — схитрила мать.
— Где моя винтовка?
— Нет винтовки. Ее взял Леонтий вместе с пулеметом.
Я не мог поверить матери: ведь Леонтий был контужен в бою под Голубицкой (оттуда он притащил домой «максим»), лежал в горячке и все хватался за «четырехгранку» — бомбу, из которой я, правда, успел вытащить взрыватель... Как он мог в таком состоянии с винтовкой да еще с «максимом» включиться в отступление?
— За Леонтием приезжала двуколка, и его увезли, — поняв мое волнение, сказала мать.
— А где Ефим?
— За него не беспокойся, все рыбаки, в том числе и Ефим, Николай Боштовой и многие темрючане махнули на лодках в лиманы, в камыши и в море, — разъясняла мать.
Это не успокоило меня.
— Нет, нет, я побегу догонять отца и Леонтия. Дай мне на дорогу кусок хлеба.
— Ну что мне с тобой делать? Ведь так и так убежишь, — вздохнула мать. И, завернув в платок полбуханки черного хлеба, кусок сала, предупредила: — Через огород, садами беги, оглядистый будь. Белые поймают — допытываться начнут... Молчи!
В огороде она догнала меня, сунула в руку трехрублевую царскую ассигнацию:
— Может, пригодится...
Я вышел за город и направился к станице Курчанской. Мне надо было пробежать 17 верст. Нагнал какие-то подводы, нагруженные скарбом. Некоторые подводы я обгонял, другие обгоняли меня. У меня ни разу не возникла мысль попроситься на подводу.
Станица Курчанская была заполнена людьми, обозами и боевой техникой. Я приглядывался в темноте к каждой одноколке и так добрел до церковной площади и станичного ревкома. Здесь стоял невообразимый шум от говора людей, проводивших по отрядам митинги-советы. Я нашел обоз со снарядами и вскоре встретил отца. Радости моей не было предела. Отец встретил меня сурово:
— Здесь бы можно было и без тебя обойтись... Зачем мать бросил?
Но моим щекам покатились слезы. Стыдно стало, вроде взрослым себя считаю, а слезы подводят.
— Порубят нас по дороге беляки, — продолжал отец. — Говорят, кругом опасно. Белое казачество, офицеры и помещики восстали...
Отец все же разрешил мне сесть в повозку со снарядами, приказал зарыться в сено и укрыл с головой рыбацким плащом.
Послышалась команда:
— По коням!..
И весь огромный табор-обоз, повозки, кони и пешеходы тронулись в неизвестном для меня направлении. Мне был слышен невероятный шум и крик, храп лошадей, скрип телег, бричек, топот, плач женщин и детей. Двигалась лавина. Как потом мне стало известно, здесь начинались первые шаги человеческого потока по маршруту Темрюк — Курчанская — Андреевская — Варениковская — Крымская, названного Александром Серафимовичем «железным потоком».
