Смеркалось. Время вечерней молитвы истекало. Люди закоченели на морозном ветру. Белышев и Лукичев плечами подпирали изнемогшего Власенко.
Совсем стемнело, когда из кормового тамбура выбрались командир и старший офицер. Вспыхнув, заскользил вдоль оцепенелого строя тоненький луч карманного фонаря. Двухчасовой обыск судовых закоулков и матросских рундуков закончился ничем. Ни агитаторов с берега, присутствие которых заподозрил Никольский, ни запрещенной литературы не было обнаружено. Не оказалось посторонних людей и в строю.
— Разойтись! — приказал Огранович.
— Взять койки! — заорали боцманматы.
Под прицелом пулеметов моряки возвратились в жилые палубы. Лязгнули закрываемые наглухо снаружи двери. У пулеметов на мостиках стали самые надежные из кондукторов.
День был завершен. Впервые за всю историю крейсера «Аврора» традиционная вечерняя молитва не состоялась.
Настала ночь, полная неизвестности и сомнений, нависла гнетущая тишина в кубриках.
Никто не смыкает глаз. Все думают об одном: неужели прав Брагин, суля расправу и гибель вместо счастья и радости?..
— Не хорони прежде срока! — вскипает Хаберев, зло уставясь на Брагина. — Давеча строевые, возвратясь из экипажа, что передавали? Весь Питер бастует. Никому за господскую войну мучиться неохота! Царю полный расчет подходит, а ты что нам пророчишь?.. Лукичев в аккурат приметил: меж двух огней господа. Мы отсюда их пуганем, а рабочий класс — с берегу!
— Пуганешь, когда они пулеметы расставили против тамбуров! — уныло огрызается Брагин. — Сунься!
— И сунемся, дай опомниться, — отвечает Бабин. — Думаешь, разок промахнулись, так пары спустим? Нам сейчас высокое давление полагается держать. Подшуруй, Матвей, гони до марки!
Белышев отчеканивает:
— Отступать некуда. Сами знаете, что в цехах говорено: ждут нашей поддержки рабочие. Им без нас и нам без них — не выстоять. Сломит командир с жандармами заводских, за «Аврору» примется. За вчерашнее, за то, что нагнали страху на их благородия, не помилуют нас Никольский с Ограновичем. Кого миловали господа, когда верх брали? Мало матросов на морском дне лежит, на Лисьем Носу? Мало наших товарищей в каторгу сослано, в тюрьмах сгинуло? Что же, и нам в петлю влезать, дожидаясь, покуда веревку намылят?.. Брагин, скажи, что выбираешь: пулеметы иль петлю?
— Смерть едина.
— Брешешь! — возражает Белышев. — Накинут на шею, вздернут — из петли не выскочишь, а пулеметами завладеть можно. Нынче же, сообща, всей командой.
