В ответ послышалось на разные голоса, одинаково натужные, истошные, противные:
— Догоняй!.. Лови!.. Держи!.. Стой!..
Топот, свистки, вопли возобновились, но звучали с каждым мгновением глуше и глуше, пока не растворились в назойливом перестуке дождя по крыше домика во дворе.
— Теперь поищут... — Губанов озорно блеснул золотистыми зрачками. — Поводит их Иван Васильевич, пока языки не высунут... А нам помудрить надо, как выбраться в порт и не попасть в участок, или печенки отобьют... — Он признательно сказал рулевому и кочегару: — Спасибо, что выручили, ребята. Одному мне от них не ускользнуть бы. Как вас на кладбище занесло?
— Шли мимо, — объяснил рулевой. — Видим, кого-то без попа хоронят, а фараоны сбежались к воротам, как тараканы ночью на камбуз. Мы и пристроились в хвост.
— Не знали, а угадали в самый раз, — прибавил кочегар и поинтересовался: — Должно быть, хороший человек в землю лег, если ты, Федя, такую заупокойную отслужил по нему. Лучше всякого попа.
Губанов печально кивнул:
— Учителем моим был, еще до моря. Вместе на промысле работали: он инструментальщиком, я учеником у него. Не только меня учил, как на жизнь смотреть и своих прав добиваться... — Глухо вымолвил: — Потому и расправились с ним жандармы...
Гордо вскинул голову, повел взглядом по насупленным лицам моряков, чуть покраснел, заметив, с каким любопытством и восхищением смотрит на него маленькая девушка у калитки, уверенно произнес:
— Всех не убить, придет час расплаты, сбудется все, о чем говорил он. Нас больше. Сбудется!..
«...Так вот и познакомились мы с Федей в день похорон рабочего Тучкина, убитого полицией за революционную большевистскую деятельность, — сообщила в своем письме Евгения Дмитриевна Губанова. — Было тогда Феде восемнадцать лет, совсем молодой, а в партии состоял уже два года и проводил активную подпольную работу на промыслах, в порту, на пароходах. Товарищами и учителями его были Тучкин и Вацек... Про Ивана Васильевича Вацека вы, может, слышали: он после революции работал в Москве на ответственном посту и участвовал в съездах партии... Вацек постучал в калитку, — после похорон, когда убегали от городовых, — я открыла и впервые увидела Федю... Взглянула в глаза — и оторваться не могу. Хорошие они у него были, добрые к людям, ласковые, как и сам он... А в следующем, 1908 году мы поженились и прожили неполных двенадцать лет, до того случая, про который вы написали в газете... Все правильно, только прошу вас уточнить и прибавить еще факты...»
