ОМЭ | страница 28



С брандвахты долго наблюдали за ними. Все дальше и дальше уходила в просторы Каспия, уже окрашенные зарей в огненные цвета, утлая туркменка, похожая на бабочку, летящую в пламя, и, наконец, будто сгорев без следа, исчезла...

Через неделю, в такое же утро, двойной парус туркменки выплыл из голубой бесконечности моря и неба возле устья Куры и медленно заскользил среди островов, разбросанных вдоль побережья, курсом, какой всегда прокладывали шкиперы парусных суденышек, направляясь из Энзели, Астары и Ленкорани в Баку: от острова к острову, но подолгу укрываясь за каждым из них, если на горизонте возникал дымок или силуэт корабля.

У последнего острова, расположенного перед входом в Бакинскую бухту, неподалеку от мыса Шихова, туркменка задержалась до сумерек, а поздно вечером уже стояла в порту, около Шибаевской пристани, рядом с другими однотипными судами артели безработных моряков.

Тогда в действие вступила специальная группа участников ОМЭ, о которой Губанов сообщил в письме Кирову.

Поутру следующего дня флотилия гребных рыбацких лодок, называемых на Каспии кулазами, выйдя из гавани на промысел, рассыпалась по всему пространству Бакинской бухты. Часто кочуя с места на место, рыбаки забрасывали сети повсюду: и у Шаховой косы по одну сторону бухты, и у мыса Шихова по другую. Два кулаза подобрались даже к пустынному островку Булла, в двадцати километрах от порта, одиноко черневшему за мысом, и весь день промышляли у него.

Им повезло. К вечеру оба кулаза едва двигались, отягощенные уловом, и, когда начало темнеть, все еще были возле деревни у мыса.

К ней они и пристали, едва совсем стемнело, после чего рыбаки, по двое в каждом кулазе, принялись за разгрузку.

Улов был большой, но диковинный: в каждом кулазе вместо рыбы оказались тяжелые свертки.

Рыбаки перенесли их в дом на краю деревни, вытащили кулазы на берег и, прихватив весла с уключинами, скрылись внутри дома.

Вскоре из него вышли четыре женщины в обычном для того времени будничном наряде женщин-тюрчанок — черных чадрах-балахонах, под которыми нельзя было ни разглядеть лица, ни увидеть подлинных очертаний фигуры.

— До завтра, Саид, — густым шепотом произнесла одна из женщин, обращаясь к хозяину, который провожал их до калитки. — Придем пораньше...

Молча и осторожно женщины выбрались из деревни на дорогу, проложенную мимо нефтяного промысла Биби-Эйбат и Баилова мыса к Баку, дружно зашагали по ней широким мужским шагом в сторону города и к полночи были на месте — в конспиративной квартире Кавказского комитета большевиков.