Большинство из написанного Антокольским в военные годы — это стихи, а не просто стихотворные отклики на войну, какие во множестве писались в те годы.
Мне удалось ознакомиться с несколькими тетрадями, куда Антокольский вносил черновые наброски своих стихотворений военного времени. В этих тетрадях немало стихов, вполне законченных, но так и не увидевших света.
Среди них — большое стихотворение «Тулон», помеченное ноябрем 1942 года. Поэта потрясла трагическая гибель французского флота, взорванного патриотами на глазах у врага. Возникло стихотворение, полное скорбной патетики. В его финале героические французские моряки взрывают свои корабли и, погибая вместе с ними, поют «Марсельезу».
И песня, полная веселья,
Что под ружейный перекат
Прошла когда-то от Марселя
Вплоть до парижских баррикад,
Та, что была кипящей лавой
И стала бронзою, остыв,
И отчеканилася славой
На лицах смуглых и простых,
Она неслась от троса к тросу.
Казалось каждому матросу,
Что он с любимой песней сросся
И в ней бессмертия достиг.
Она неслась вдоль доков хрипло
И не скрывала торжества,
Что подлость Франции погибла,
А песня Франции жива.
Вполне законченное стихотворение осталось, однако, неопубликованным. Почему?
Ответ на этот вопрос дает «Баллада о том, как спасся Жан Лекок», законченная 7 января 1943 года и посвященная той же теме.
Герой баллады — моряк из Тулона, чудом спасшийся от гибели. Рассказав свою горестную историю, он уходит в ночную мглу, и сквозь нее доносятся звуки «Марсельезы»:
Ее насвистывал моряк,
И буря подпевала.
Тяжелый тент водой набряк.
Скрипела дверь подвала.
А где-то с песней шел моряк,
И буря подпевала.
Лишь несколько строк «Баллады» напоминают о «Тулоне».
В «Балладе» читаем: «Мы вглядывались — что за дрянь, — и вслушивались молча: откуда лающая брань, откуда говор волчий?» В «Тулоне» было: «Да только вглядывались молча, что за народ в такую рань, и вслушивались в голос волчий, в чужую лающую брань». Вот и все, что осталось. В сущности, стихотворение написано заново.
Достаточно сравнить «Балладу» с «Тулоном», чтобы понять, насколько выиграла тема в новом поэтическом воплощении. Повторяю: «Тулон» вполне достоин печати. Но Антокольский остался не удовлетворен, он чувствовал, что избранная им трагическая тема требует иных поэтических средств. Он настойчиво искал их. Тут-то и оказалась удивительно уместной форма поэтической баллады с ее торжественной и грустной музыкальностью, с неизменными рефренами, подчеркивающими ее смысловое и мелодическое звучание.
