«Как химтрейлы? Как вакцина с самолетов?»
Голос не отвечал, и это было красноречивее любого признания.
Молчал и секретарь партии. Он явно рассчитывал на совершенно другой результат осмотра, однако быстро взял себя в руки и спокойно сказал:
– Ну, объясни нам, Олежек, почему ты на свободе?
Олег понял, что схватка почти выиграна. И ровным голосом начал говорить:
– Мою личность в полиции моментально установили. На меня там заведено дело, где обо мне все написано, даже то, что я за прогулы уволен. Никаких партийных секретов я не знаю, поэтому допрос оказался очень коротким. Следователь предложил мне вакцинироваться и выйти на свободу.
Кузнецов замолчал, вновь переживая тот драматический момент.
– Ублюдки, какие они все же подонки! – заголосил Востриков со своего стула.
– Предложил мне вакцинироваться и погасить мои кредиты, миллион с лишним…
Доцент заткнулся на полуслове, выхватил из кармана телефон и начал что-то лихорадочно считать.
– Но я отказался, – устало сказал Олег, – продаться за миллион, да я потом в зеркало смотреться не смог бы!
– Почему же тебя отпустили? – спросил секретарь.
– В кармане посмотрите, там приговор…
Иван Иванович сделал знак, и человек, стоящий за спиной пленника, сунул руку в карман разорванной рубашки, вытащив оттуда какую-то бумагу. Он протянул ее вперед вместе с фонариком. Секретарь включил свет и стал изучать документ. Казалось, что его подсвеченное лицо отдельно от туловища парило в темноте, производя довольно жуткое, но одновременно забавное впечатление. Наконец Иван Иванович оторвался от бумаги, выключил фонарик и посмотрел на Олега.
– Тебя приговорили к пятнадцати суткам принудительных работ. Так почему ты сейчас на свободе?
– В полиции мне приказали исключить возможность подъема на памятник. Но только я знаю, где находятся монтажные скобы, сам их приваривал. Сегодня утром в суде я получил приговор, а с завтрашнего дня начну отбывать наказание. Но за то, что я уберу скобы, после принудительных работ по вечерам буду ходить домой, а не сидеть в камере.
– Сегодня скобы срежешь, а завтра грудь под вакцину подставишь? – закричала Мария Петровна, оглядываясь на доцента и надеясь получить поддержку.
Востриков, однако, молчал и продолжал что-то высчитывать.
– Я и не знал ничего об этих скобах, еще удивлялся вчера, как ты залез наверх, – задумчиво сказал Иван Иванович, – а ведь при таком раскладе можно было в День вакцинации поднять над монументом флаг партии. Но теперь этого не сделать.
