Именно Льву Абрамовичу пришла в голову идея создать при газете литературный кружок, куда можно привлечь начинающих, непрофессиональных поэтов, огранить их талант и явить миру, ну или хотя-бы читателям Зари. Он пошел со своим предложением к главному редактору, ожидаемо получил полную поддержку и начал действовать.
Через несколько дней на четвертой полосе Зари коммунизма появилось объявление о наборе самодеятельных авторов в литературный кружок, а также была назначена дата прослушивания кандидатов, из которых Лев Абрамович и намеревался выбрать костяк своего нового творческого объединения.
Вопреки самым смелым ожиданиям, реальное количество доморощенных поэтов, желающих вступить в кружок, оказалось огромным. Никому не известные бухгалтеры Пушкины и токари Лермонтовы из провинциального Шахтинска вдруг наперебой захотели явить свой гений миру и атаковали как Зарю коммунизма в целом, так и Рубинштейна в частности. Прослушивание кандидатов пришлось проводить в течении нескольких дней, столько много возникло желающих.
К сожалению, подавляющее большинство слесарей и инженеров, мнящих себя поэтами, таковыми и близко не являлись. Лев Абрамович, будучи, как уже было сказано, профессиональным литератором, с первого же четверостишия претендента моментально понимал, что брать тому в руки перо и бумагу категорически противопоказано. И на третий день прослушивания он озверел. За два дня, среди утопившего Льва Абрамовича моря поэтов, он с трудом выбрал лишь трех-четырех человек, которым в столице сразу бы дал отворот, но здесь, в глухой провинции, от безысходности, решил с ними позаниматься.
И вот, в полумрак огромного, обшитого деревом кабинета вышел очередной кандидат в члены литературного кружка. Здесь, наверное, надо пояснить, почему главный редактор именно свое рабочее место отдал на откуп Льву Абрамовичу и компании, а не отправил всех присутствующих в зал заседаний. Однако причина этому была в то время всем хорошо понятна – под предлогом занятости кабинета и невозможности выполнять свои прямые обязанности, Главный мог спокойно выпить пива в городском парке, то ли имени Чехова, то ли имени Горького, расположенном рядом со зданием редакции.
Итак, очередной кандидат вышел в свет, и в гулкой тишине полились волшебные строки:
– В моей душе бумаги пустота!
В моей руке чернила расплескались!
Но как мне выразить дыханье молотка?
И как мне показать станка усталость?!!!
Тут Лев Абрамович не выдержал.
