Мистер Белл громко фыркает:
— Может, мне скоро придет конец, но я не хочу оказаться прикованным к позорному столбу!
— Да, да, — раздается мягкий голос миссис Белл. Я еще сильнее напрягаю слух. Иногда трудно понять, есть ли в комнате миссис Белл, ведь ходит она едва ли не тише, чем пищит комар. — А вот если ты пропустишь утренний поезд, скандала точно не миновать. Пора ложиться.
Весной мистер Белл постоянно ездит в Нью-Йорк на встречи со спонсорами «Фокуса». Сверху доносится негромкое ворчание, и вслед за ним — удаляющиеся шаги издателя.
Привычка подслушивать — признак дурного тона. Но я подслушиваю разговоры семейства Белл с тех пор, как у меня есть уши, так что не думаю, что теперь могу что-то с собой поделать. Их голоса так часто успокаивали меня одинокими вечерами и позволяли мне почувствовать, что я тоже часть их семьи. Аболиционисты, что построили этот дом, поступили очень предусмотрительно, замаскировав верхний конец переговорной трубки под вентиляцию. Но они и подумать не могли, что кто-то вроде меня будет использовать это приспособление, чтобы подслушивать. Кто мог предположить, что после отмены рабства в страну привезут китайцев, которые не только станут трудиться на плантациях, но и заново отстроят Юг.
По полу шелестит веник — это миссис Белл ведет еженощную борьбу с угольной сажей. Я представляю, как связка соломы исчезает под столом, перемещаясь к ножному печатному станку и наборной кассе. Слышится гавканье Деры, гоняющейся за метлой.
— Давай лучше я.
— Мне нравится подметать. Пожалуйста, не перечь отцу. Если в Нью-Йорке ничего не выйдет, будет уже неважно, что ты напишешь.
— Что значит «если ничего не выйдет»?
Я задерживаю дыхание, сжав пальцами край фланелевой ночнушки.
— Многие из наших северных спонсоров отказались от идеи поддерживать местную газету. Если к апрелю мы не сможем снова набрать две тысячи подписчиков, все кончено.
— Но апрель настанет всего через месяц. Нам придется набирать по сотне подписчиков в неделю. Это невозможно.
— Кажется, пора перебираться к тетушке Сюзанне…
— Мы не какие-то там сеятели люцерны. Мне даже слово люцерна противно — настолько оно нелепо звучит. Спонсоры должны дать нам больше времени.
Я ковыряю дырку на носке. Мне никогда не приходило в голову, что Беллы могут куда-то переехать. Неужели миссис Белл потому и пришла к миссис Инглиш? Чтобы попрощаться со мной таким скрытным образом?
— Что такого есть у «Трубача», чего нет у нас? — спрашивает Нэйтан.
