Катон бросил на старшего друга многозначительный взгляд, и тот наконец сообразил, что сболтнул лишнего, и осекся. Он мельком глянул на Максимия и сделал вид, что закашлялся.
— Что «почему»? — ворчливо осведомился Максимий.
— Ну… э-э-э… почему тогда командующий его не наградил?
— Уж тебе ли не знать, Макрон? Наградит тебя центурион или нет, зависит не только от заслуг, но и от удачи. Как доложат командующему или легату, как ему возомнится. Одни остаются ни с чем, тогда как другим… — Максимий многозначительно взглянул на Катона, — награды, похоже, преподносят на блюдечке. Что поделаешь, так устроен мир. Ты согласен, центурион Катон?
— Так точно, командир, — отчеканил Катон, заставив себя улыбнуться. — В мире много несправедливости.
— Несправедливости? — повторил, словно передразнивая его, Максимий. — Да, это правильное, верное слово. Ты ведь, небось, и много других таких знаешь?
— Командир?
— Ну у тебя на уме полно всяких хитрых словечек, чтобы меня подначивать?
— Командир, да у меня и в мыслях ничего такого…
— Ладно, расслабься.
Максимий ухмыльнулся, пожалуй слишком широко, и поднял руку.
— Все в порядке, парень, никаких обид. Ты провел большую часть жизни не в строю, обучаясь ратному делу, а засунув нос в пыльные свитки, а с этим ведь ничего не поделаешь, верно?
— Так точно, командир, — буркнул Катон, глядя под ноги, чтобы скрыть одолевавший его гнев. — Но я стараюсь это исправить.
— Конечно, парень, а как же иначе, — прогромыхал Максимий, подмигивая Антонию и Феликсу. — Все ребятишки чему-то научаются рано или поздно.
— «Рано или поздно» — это когда, командир?
На сей раз Катон взглянул командиру прямо в лицо, и Максимий, приметив в глазах юного центуриона искорки гнева, слегка улыбнулся и похлопал Катона по плечу.
— Это всего лишь фигура речи, сынок. Ничего больше. Уразумел?
— Так точно, командир, — отчеканил Катон с легким кивком. — Я могу вернуться к своим бойцам?
— Да не дуйся ты, Катон.
Это, конечно, тоже подначка, и Катону непросто было справляться с накатившим гневом. Он прекрасно понимал, что Максимий намеренно пытается вывести его из себя, чтобы выставить посмешищем в глазах остальных центурионов. Его так и подмывало ответить тем же, высказаться в свою защиту, указать на свои заслуги, на украшающие портупею награды. Но это бессмысленно и глупо. У того же Максимия, да и у других заслуженных центурионов, наград куда больше, и вряд ли Катону удастся упрочить авторитет с помощью неуместного хвастовства.
