Я не стал спорить, кивнул ему и двинулся дальше в темноту. Роулинс не отставал. Со всех сторон доносились крики, и время от времени мы натыкались на перепуганных людей. Командным, не терпящим возражений голосом Роулинс отправлял их к выходу вдоль стены. Темнота увеличивала свое давление, и мне приходилось прикладывать больше усилий, отгоняя ее светом амулета. Еще несколько шагов — и воздух сделался совсем холодным. Каждый шаг давался с трудом, словно мы двигались по пояс в ледяной воде. Мне пришлось наклониться вперед, одолевая сопротивление, и я даже крякнул от натуги.
— Что не так? — срывающимся от волнения голосом спросил Роулинс.
Мы как раз проходили мимо плафона аварийного освещения, но его оранжевого свечения хватало на несколько дюймов, не больше. Никакого сравнения с моим амулетом.
— Темная магия, — процедил я сквозь зубы. — Какой-то оберег. Пытается не пустить меня дальше.
— Господи, — буркнул он. — Темная магия… Бред какой-то.
Я остановился и в упор посмотрел на него через плечо:
— Так вы со мной или как?
Он поперхнулся и взглянул туда, где смутно маячили блеклые пятна следующего аварийного огня.
— Вот дерьмо! — пробормотал он, и по виску его, несмотря на холод, скользнула струйка пота. — Я вам зачем нужен, вперед подталкивать?
Я усмехнулся — не сказать чтобы весело — и принялся прорубаться через невидимый оберег воображаемым мачете своей воли, пока тот не начал подаваться. Двигаться сразу же стало легче. Одновременно ощущение действующего заклятия сделалось четче, яснее.
— Где-то впереди, — сказал я. — Первый конференц-зал по этому коридору.
— Они там кино крутят, — сообщил Роулинс. Он ухватил за рукав какого-то перепуганного, всхлипывающего мужчину средних лет, толкнул его к стене и отдал ему команду убираться. — Господи, там было битком набито! Если начнется паника…
Он не договорил, да этого и не требовалось. История чикагских кинотеатров знает не один и не два случая давки со смертельным исходом. Я удвоил усилия, и мне удалось даже перейти на тяжелый, будто с грузом на ногах, бег. Одна из створок двери в зал оказалась закрыта, другая висела, скособочившись, на одной петле — с такой силой ее вышибли. В помещении разом закричали — не так наигранно, как в фильме-ужастике. По-настоящему. Не видя кричащих, и не поверишь, что такие звуки издает человеческое горло. Так голосят лишь тогда, когда происходит что-то по-настоящему жуткое.
Роулинс знал, что означает такой вопль. Он вполголоса выругался, поднял пистолет на изготовку, и мы бок о бок ринулись в зал.
