— Помню, — тихо произнесла Мёрфи.
— Когда кто-то залезает в чужую голову, это причиняет там кучу повреждений — вроде того, что случилось с Микки Малоном. Но и того, кто это делает, такое действие тоже увечит. И чем сильнее ты искалечен, тем проще тебе калечить других. Порочный круг. Особенно это опасно для жертвы. Не только потому, что ее вдруг принуждают поверить, будто колдун — царь и бог всея Вселенной. Но и потому, что эти штучки здорово грузят психику, и чем непривычнее для себя приходится поступать человеку, тем больше это его калечит. По большей части все заканчивается вконец уже съехавшей крышей.
Мёрфи поежилась:
— Как у тех клерков, над которыми поработала Мавра? И ренфилдов?
При этом воспоминании мою руку пронзила вспышка фантомной боли.
— Именно так, — кивнул я.
— А что можно натворить с помощью такой магии? — спросила она. Голос ее звучал уже не столь обвиняюще.
— Достаточно. Этот парень заставил несколько человек покончить с собой. Других превратил в убийц. И еще кучу народа, по большей части собственных родственников, сделал своими рабами.
— Господи, — произнесла Мёрфи еще тише, — ужас какой!
Я кивнул:
— Такова черная магия. Стоит дать ей послабление — и она начинает менять тебя. Уродовать.
— Неужели Совет ничего больше не мог поделать?
— Не мог. Мальчишка зашел слишком далеко. Они ведь все перепробовали раньше. Иногда казалось, что колдун идет на поправку, но в конце концов все кончалось плохо. И это приводило к еще более серьезным жертвам. Поэтому, если кто-то из членов Совета не возьмет колдуна на поруки под личную ответственность, его просто убивают.
С минуту она обдумывала услышанное.
— А ты мог бы? — спросила она. — Взять его на поруки?
Я неловко поерзал на диване:
— В чистой теории… черт его знает. Если бы я действительно верил, что его еще можно спасти.
Она поджала губы и уставилась в раковину.
— Мёрф, — произнес я так мягко, как только мог. — Закон не в состоянии справляться с подобными вещами. Таких людей невозможно арестовать или держать в заключении, если только их способности не будут нейтрализованы какой-либо серьезной магией. Если ты попытаешься запереть злобного колдуна в обезьянник ОСР, дело кончится плохо. Хуже, чем тогда, с Луп-Гару.
— Не может быть, чтобы не нашлось какого-то другого выхода, — настаивала Мёрфи.
— Если собака заболела бешенством, ее уже не спасти, — возразил я. — Все, что можно сделать, — не дать ей перезаражать других. Тут нет способа лучше превентивных мер. Выявлять детей с признаками магических способностей и учить их разумному, доброму, вечному. Только вот беда: мировое население за последний век возросло настолько, что Белый Совет уже не в состоянии отследить всех. Тем более в условиях продолжающейся войны. Нас просто слишком мало.
