. Между таллинским магистратом и русскими властями в конце 1599 г. — начале 1600 г. шли какие-то переговоры
[248]. К осени 1599 г., следовательно, в кругах немецкого бюргерства шведской Эстонии начал серьезно дебатироваться вопрос о возможном переходе под власть России. У русского правительства должно было создаваться определенное впечатление, что планы распространения русской власти на ливонские города могут найти серьезную поддержку по крайней мере у части ливонского бюргерства.
Этим обстоятельством, а в еще большей мере расчетами на скорое установление русского преобладания в Восточной Европе, думается, следует объяснять тот факт, что к середине 1599 г. русское правительство уже не склонно было удовлетвориться приобретением двух пограничных ливонских городов, а попыталось установить свой протекторат над основной массой ливонских земель.
Летом 1599 г. в Москве появился незаконный сын шведского короля Эрика XIV принц Густав. Живший до этого в Гданьске, на содержании своего двоюродного брата, короля Сигизмунда, он в июле 1599 г., после предварительного тайного соглашения с русскими, пересек границу[249] и 16 августа 1599 г. был торжественно принят царем[250].
Какие политические расчеты связывал Борис Годунов с этой фигурой, позволяет установить разбор послания, направленного от имени Густава правителю Швеции, герцогу Карлу 8 октября 1599 г. В этом документе, составленном, несомненно, в Посольском приказе, были изложены условия нового русско-шведского соглашения о Прибалтике, которые от имени королевича Густава предлагались шведскому правителю.
В своем послании Густав сообщал «любительному дяде», что только благодаря его просьбе царь добился от Сигизмунда роспуска войск, собранных для нападения на ливонские города, «которые под Свейскою коруной»[251].
Далее Густав выражал надежду, что его дядя за такие его заслуги, «помнячи брата своего… Ирика короля смерть» «поступится» ему «тех… городов ливонских, которые к Свеиской коруне». «Надеюся, что ты, любительный дядя наш Арцыкарло, с нами любви и в дружбе договор и раздел учинишь», — заканчивал Густав свое послание. Нетрудно видеть, что в этой грамоте шведскому королю предлагалось уступить всю шведскую часть Прибалтики московскому ставленнику, вокруг которого уже собиралась в Москве обширная военная свита из выехавших прибалтийских дворян[252], готовая поддержать военной силой притязания нового претендента на ливонскую корону.
