. Тем самым у Русского государства высвобождались силы для действий на иных направлениях. С другой стороны, с началом австро-турецкой войны резко возросла деятельность австрийских дипломатов, сотрудничавших с представителями папской курии, направленная на вовлечение Речи Посполитой в антитурецкую коалицию. Не довольствуясь официальными переговорами по этому поводу с королем и сенатом
[126], император и папа направили также своих неофициальных представителей к украинским магнатам и запорожскому казачеству, чтобы побудить их к самостоятельному выступлению против Турции, которое, как не без оснований считали в Вене и в Риме, могло вовлечь Речь Посполитую в войну против турок независимо от исхода официальных переговоров
[127]. К весне 1594 г. и об этих аспектах международного положения Речи Посполитой русское правительство имело достаточное представление
[128].
Под воздействием всех этих сообщений, свидетельствовавших о возможном наступлении в скором будущем важных сдвигов в системе международных отношений в Восточной Европе, складывался в 1593–1594 гг. новый внешнеполитический курс русского правительства, который должен был обеспечить решение стоявших перед ним проблем.
Русское правительство заверило австрийского посла в своем сочувствии и поддержке притязаний австрийского кандидата на польский трон[129]. Оно также заявило, что не возражает против перехода Ливонии под власть Габсбургов, оговорив особо свои права на Нарву и Тарту как на старинные русские вотчины[130]. Такая позиция вполне понятна: вмешательство Габсбургов в борьбу за польский трон и за Прибалтику даже в случае его неудачного исхода должно было осложнить международное положение Речи Посполитой, ослабить ее внешнеполитическую активность и создать условия для активизации русской внешней политики на Балтике.
Одновременно русское правительство предприняло ряд мер, обеспечивающих благожелательную позицию Габсбургов по отношению к России и в том случае, если бы им удалось действительно реализовать свою программу и захватить власть в Речи Посполитой и Ливонии. Так, вразрез со своей внешнеполитической ориентацией предшествующих лет оно не только обещало послать Рудольфу II субсидии для борьбы против турок[131], но и предложило императору, папе и испанскому королю весной 1595 г. прислать в Москву своих послов, чтобы «о докончанье и соединенье на Турского приговорити и закрепити»[132]. Был поднят, правда пока в сугубо секретном порядке, и вопрос о будущем браке между австрийским эрцгерцогом и малолетней дочерью царя Федора, царевной Федосьей
