В грамоте, направленной в Москву в начале мая 1590 г., многозначительно сообщалось, что эстонские «все городы Коруне Полской и Великому княжеству Литовскому належат», и одновременно указывалось, что, вводя войска на территорию шведской Эстонии, русское правительство нарушает договор, заключенный в 1582 г. между Россией и Речью Посполитой[86]. В инструкции «великим послам», составленной литовским канцлером Львом Сапегой, также указывалось, что при подтверждении заключенного на элекции перемирия его условия должны быть распространены и на города шведской Эстонии, «которые… на сеи час король швецкий держит, а Коруна Польская и Великое князьство Литовское до них право мает». Таким образом, идя на нормализацию отношений с Россией, Речь Посполитая выставляла при этом как непременное условие восстановление системы отношений, сложившейся в Восточной Европе в начале 80-х годов XVI в. В данной ситуации принятие такого требования означало для России прекращение активной политики на Балтике. Одновременно послам предписывалось заявить, что в случае возобновления русско-шведской войны Речь Посполитая будет помогать Швеции, несмотря на заключенное с Россией перемирие[87]. Если первое из выставленных условий отражало общий политический курс польско-литовских феодалов по отношению к России, то появление в посольской инструкции второго из них, думается, было результатом воздействия на внешнюю политику Речи Посполитой короля Сигизмунда, стремившегося использовать ее для защиты шведских интересов.
Первоначально русское правительство не придало дипломатической инициативе Речи Посполитой большого значения: в ответе на польско-литовскую ноту вопрос об эстонских городах был вообще обойден молчанием[88]. Русское правительство было хорошо осведомлено о новом осложнении в отношениях Речи Посполитой с Крымом и Турцией[89]. Кроме того, в июне 1590 г. в Москву пришла грамота от эрцгерцога Максимилиана, освободившегося по Бендзинскому договору из польского плена. В ней австрийский принц сообщал о своем намерении продолжать борьбу за польскую корону, просил субсидий, чтобы собрать армию для борьбы с Замойским и его сторонниками, и обещал прислать в Москву послов «о тех всех делех… делати, становити и закрепите»[90]. В отношениях Речи Посполитой с Габсбургами, таким образом, также намечались серьезные осложнения. В таких условиях Речь Посполитая явно не могла подкрепить действия своих дипломатов реальной силой, с ее требованиями можно было серьезно не считаться.
