но в общем это был заурядный человек. Его обширная дворянская клиентела была сосредоточена главным образом в Берри.
Бывший вождь гугенотов, главный советник принца Конде и лучший в то время военачальник,[128] старый герцог Бульон, «демон всех мятежей», как про него говорили, был в партии принцев важнейшей персоной. Конде являлся скорее декоративным вождем аристократии, настоящее же руководство принадлежало Бульону. Несмотря на свое соперничество с герцогом Роганом, он пользовался среди гугенотов громадным авторитетом. В центральных и южных провинциях его связи и дворянская клиентела были весьма значительны. Но еще важнее было его положение независимого государя княжества Седанского и герцогства Бульонского, входившего в состав испанских Нидерландов. Эго делало из него настоящего «иностранного государя» (качество, которое отодвигало на второй план его титулы французского вельможи, подданного французского короля). Пограничное расположение Седана и герцогства Бульонского превращало владения герцога в двери, открытые в Германию и в Нидерланды, откуда беспрепятственно могли проникать во Францию наемные отряды, набранные для мятежной французской знати в Льежской области и в германских княжествах. Личные тесные связи Бульона с принцами Оранскими (он был женат на сестре Вильгельма), с курфюрстом Пфальцским[129] (который воспитывался при дворе герцога) и с другими германскими князьями, могли нанести весьма значительный ущерб дипломатии французского правительства, если оказывались направленными против последнего, как это и случилось в 1616 г. Словом, и объективные условия, и личные качества — энергия, опытность, военный талант, и дипломатические связи — все это выдвигало герцога Бульона на первое место среди вельмож.
Кроме этого ветерана междоусобных войн и аристократических заговоров, в партию знати входили молодые представители крупнейших домов Франции. Двадцатилетний герцог Лонгвиль был губернатором в Пикардии. Молодой герцог Мэн (сын вождя Лиги) наследовал губернаторство в Иль-де-Франсе. Шампанью и Бри владел герцог Невер, ставший впоследствии государем Мантуи.
К оппозиционной партии Конде примыкали также побочные сыновья Генриха IV, герцоги Вандомы (старшему из них, Цезарю, принадлежала Бретань), а также многие другие менее знатные вельможи.
Но для борьбы с абсолютизмом гранды чрезвычайно редко объединялись в прочный и длительный союз. Несмотря на семейные и брачные узы, связывавшие знать самым пестрым и прихотливым образом, ей был чужд корпоративный дух, который составлял силу ее политических врагов — королевских советников буржуазного происхождения. Борьба за влияние при дворе, за доходные места, за пенсии, а также ловкая политика королей постоянно разделяли грандов по меньшей мере на две партии, которые в значительной степени истощались во взаимном соперничестве.
