В комнате необычно. Кровати вынесены на балкон. На полу расстелено сено. Кувыркаемся на нём. Хорошо, что у нас не платьица, а штанишки, как у мальчиков. Так удобнее кувыркаться…
Укрывшись простынями, прислушиваемся к звукам доносящимся со двора.
Как душисто пахнет сено! В доме становится тихо.
Заливаются сверчки и цикады. В открытое окно вливается аромат мелиацедры, запах конского навоза.
…Среди ночи доносится тихое хрупанье лошадей, жуют сено, бьют копытами о камни…
Просыпаемся рано утром. В подводы уже уложены вещи.
Лялька степенно говорит:
– Ну вот, нас и не забыли…
…Звонко, на разные голоса, звонят колокольца. Город спит, убегают назад дома. Впереди простор, зеленые поля, запахи цветов.
Едем на подводе, свесив ноги. Ветер бьет в лицо. Перед глазами горы, подъемы, спуски, переклик птиц. Над головой лёгкое облачко. Хорошо бы полететь на нём.
Когда въезжаем на гору, оглядываюсь. Далеко, далеко в дымке Тифлис. А из-за горы выходит солнце. Машу ему рукой, чувствую себя счастливой. Впереди новая жизнь.
К вечеру приезжаем в Манглис. Село большое, с ровными широкими улицами, поросшими травой. Сколько здесь одуванчиков и ромашек! По улице идет стадо, позвякивая колокольчиками. Пахнет пылью и молоком.
А белый дом из досок! Солнце заглядывает в окна. Напротив дома каменная ограда. За ней, в зелени деревьев – белая церковь с колокольней.
Вбегаем по лестнице на балкон, затем в комнаты. Весь пол усеян свежей травой. В углах у стен – зеленые деревца.
– Зачем это? – удивленно останавливается Лялька.
– Завтра великий праздник. Троица, – торжественно говорит нянька.
– Что такое троица? – спрашиваю.
– Бог – отец, бог – сын, бог – дух святой, – поясняет нянька. Широко крестится.
– Рождение? – спрашивает Лялька. – И сразу всех? И отца и сына и духа? Почему сразу трёх?
– Не трёх, – укоризненно говорит нянька. – Все во едином духе. Вот безбожница! Надо понимать!
– Так не бывает, – уверенно говорю я.
– Бывает. Бывает, – подпрыгивая на одной ножке, кричит Лялька. – Вот, как у кукол. Одну вставляют в другую. Можно и четыре, можно и пять.
– Тьфу ты! Прости, господи! Тебя за такие речи Бог накажет.
Нянька что-то бормочет про себя, сердито выходит из комнаты.
– Ну вот, – говорит Лялька. – Пошли гулять.
Любим носиться по полям, играть в разбойников и индейцев, драться с мальчишками, лазать по деревьям. Если кто-нибудь из ребят обижает Ляльку, налетаю на обидчика, как тигрица.
У нас всегда ссадины на коленках, царапины, синяки на лице.
