Я прошел оставшееся расстояние до своего стола, но она не подняла взгляда. Пламя желания начало разгораться ниже в моем теле, но я понял, что она была очень покорной. Я бы разрушил ее в мгновение ока, а мне не хотелось играть со сломанными игрушками. Какая жалость.
Но потом она посмотрела на меня. Ее зеленые глаза пригвоздили меня к месту, и сердце больно ударилось о ребра. Она была чем-то большим. Намного большим. Ее взгляд, полный ненависти, обжег меня, словно клеймо, и я хотел этот ожог. Я хотел вернуть его ей, заставить ее стонать и выкрикивать мое имя — от агонии, от удовольствия, или от смеси одного и второго. Она держала меня на мушке, словно ненависть в ее глазах загнала меня в угол.
— Советник Вайнмонт? — голос судьи Монтанье эхом отбился от деревянных стен. — С каким делом вы бы хотели разобраться в первую очередь?
Я резко перевел взгляд с девушки на Леона Руссо и обратно. Он крепко сжимал ее руку в своей. Имя витало у меня в мыслях. Дочь, у него была дочь. Стелла. Я ухмыльнулся от того, что вспомнил, как ее зовут, а она в ответ вскинула подбородок вверх.
Так и удерживая ее взгляд, я громко произнес:
— Ваша честь, в первую очередь я бы хотел рассмотреть дело Леона Руссо, если вы не против.
Когда она склонила голову вниз, зверь, живущий в моем опустошенном сердце, взвыл. Она воплощала огонь, но ее получилось усмирить. Доминировать над ней. Я смог это сделать. И уже чувствовал потребность повторить это.
Над домом в викторианском стиле нужно было поработать — краска на оконных рамах отслаивалась, и крыша местами просела. Трава была аккуратно подстрижена, а крыльцо ходило ходуном из-за рассохшихся деревянных опор, которые расшатывал ветер. Что-то в этом болтании заставило меня подумать о том, что она часто качалась на крыльце на качелях. Может, ей нравилось читать.
— Готовы? — голос шерифа Вуда прохрипел, заглушая настроенное вручную радио в моей машине.
Я щелкнул кнопкой сбоку.
— Лучше и не скажешь.
Несколько полицейских поспешили из машин без опознавательных номерных знаков, выстроенных вдоль улицы. Некоторые из мужчин приблизились к переднему крыльцу, остальные обогнули дом сзади. После того, как мистер Руссо заявил, что не виновен двумя неделями ранее, я пустил в ход все способы, чтобы раздавить его. Только я мог решить, разрушить ли его жизнь, и я с нетерпением ждал момента, когда буду наблюдать за тем, как это произойдет.
Я выбрался из своей машины и оперся на нее; солнце грело кожу и пыталось проникнуть через мои темные очки.
