Именно такие политики, как Хрущев и Микоян, как никакие другие сталинские соратники к тому моменту были готовы к кардинальным изменениям в советской политической системе в сторону ее «демократизации» и перестройки административно-командной системы в экономике в сторону большего применения рыночных механизмов. И в этом плане необходимо было хорошо изучить зарубежный опыт, своими глазами посмотреть на уже имеющиеся практические результаты.
Вскоре выяснился еще один нюанс. Хрущев занимал с сентября 1953 г. реально высший в СССР пост – Первого секретаря ЦК КПСС, но для несоциалистических государств такая специфическая должность в международно-правовом отношении практически мало что значила. Там «главой» СССР в своем большинстве считали мало что представлявшую в советских реалиях фигуру Председателя Президиума Верховного Совета СССР или, в крайнем случае, Председателя Совета министров СССР. Эти должности в советский период имели определяющее значение лишь в одном случае – если их совмещал высший партийный руководитель. С марта 1953 г. их занимали, соответственно, Ворошилов и Маленков[64], не пользовавшиеся большим доверием Хрущева. Отсюда, вероятнее всего, у советского партийного лидера и возникла потребность чаще привлекать вызывавшего у него все большие симпатии Микояна (ставшего в 1955 г. первым заместителем главы правительства[65]), к решению тех или иных международных вопросов. Микоян в марте 1953 г. возглавил Министерство внутренней и внешней торговли, вскоре преобразованное в министерство торговли СССР. Эта должность давала ему дополнительные полномочия в решении, без прямого согласования с Молотовым, большинства вопросов, связанных с развитием советских внешнеэкономических связей.
Так, в сентябре 1953 г. состоялся второй официальный визит Ким Ир Сена в Советский Союз и вновь Микоян принимал активное участие в состоявшихся переговорах, в ходе которых было принято решение об увеличении масштабов экономической помощи Северной Корее, находившейся в руинах после завершения летом 1953 г. на ее территории военных действий[66].
Микояну было понятно, что Советскому Союзу придется много вкладываться в Северную Корею и оправдывать происходившие там неоднозначные процессы прежде всего по причине сложившихся реалий холодной войны и не питал никаких симпатий к ее высшим руководителям, ввергших корейский народ в братоубийственную войну.
Поскольку германское направление советской внешней политики представлялось в Кремле весьма важным, к нему не могли не подключить и Микояна, имевшего, как мы уже отмечали выше, опыт общения с немецкой стороной по экономическим вопросам накануне Великой Отечественной войны.
