Зульфия принесла чай, молча поставила на стол и, забрав папку, вышла. Надо бы сказать ей что-нибудь приятное и смешное, как всегда, поднять настроение, но, как назло, ни одна шутка, ни один комплимент не шли на ум. Даже за чай не поблагодарил.
Зашел Шайманов, поздоровался, спросил:
— Оправдали Наркомноса?
— Ага. Потерпел я поражение, Рахим-ака, — ответил Махмуд, — и не могу понять — почему?
— Потому, директор-бобо, что вы недостаточно хорошо познакомились с жизнью совхоза, — сказал главный агроном.
Появился Суяров, и Шайманов замолчал. Секретарь парткома стремительно прошел от двери к столу, поздоровался с Махмудом и главным агрономом, сел. Он знал об идее Шайманова, поинтересовался:
— Что показывают расчеты, Рахим-ака?
Шайманов вкратце изложил суть предстоящих преобразований, если, конечно, начинание будет одобрено.
— Вот именно, — охладил его пыл Махмуд. — У нас первоочередная задача — тонковолокнистый.
— Тогда я еду в четвертое отделение, — сказал Шайманов. — Заниматься первоочередной задачей.
— Меня пригласили на семинар пропагандистов, — засобирался и Суяров, — повезу всех руководителей кружков.
— Добро, а я побываю на полях, — сказал Махмуд, — загляну в первую бригаду, посмотрю, что за скот они купили. Вечером встречаемся здесь.
— У Сахибова я был уже, — сказал Суяров, — пять бычков двухлеток он купил. Но главное — снес бульдозером насыпь коллектора и, распахав это место, посеял тыкву. На корм.
…Шарипов пропадал в бригадах, распекал кого надо, советовал, требовал. Весь без остатка отдавался делам, и все-таки образ Майсары незримо сопровождал его. Нет, спасения от любви не было. А увидеть любимую не удавалось, даже звонить ей не решался.
А на следующий день ему преподнесла сюрприз Зульфия. Утром вошла в его кабинет скромница в платье из ханатласа, на голове — голубая прозрачная косыночка, волосы заплетены в две тугие косы, одна из которых небрежно брошена на грудь. И никакой косметики. Девушка была свежа, как утро, и прекрасна, как Зухра.
— Ого! — воскликнул он невольно. — Неужели у меня такая красивая секретарша?
— Что делать, Махмуд-ака, — ответила она грустно, но не без кокетства, — секретарши обязаны подстраиваться под вкусы своих директоров.
— Спасибо, сестренка, что сделала мне приятное, — произнес Махмуд растроганно, — почту я просмотрел, можешь забрать. Если крепким чаем обрадуешь, расцелую.
Она вспыхнула и опустила глаза. А Махмуд, глядя ей вслед, подумал, что ему обязательно нужно поговорить с ней откровенно. Сказать правду. Конечно, не упомянув имени Майсары…
