Убрав вещи в шкаф, сержант выпрямился и повернулся к ней.
– Наверное, здесь так и происходит. Ведь госпиталь своего рода дом, где вся жизнь подчинена строгому, неизменному порядку, что дает ощущение стабильности. А вас тоже пугает возвращение домой?
Онор растерянно заморгала, потом неловко улыбнулась и медленно проговорила:
– Пожалуй, нет. А с вами нужно держать ухо востро, верно?
– Мне это уже говорили, – обезоруживающе улыбнулся в ответ Майкл.
– Обращайтесь, если вам что-нибудь понадобится. Через несколько минут мое дежурство закончится, но около семи я вернусь.
– Спасибо, сестра, но, думаю, помощь мне вряд ли потребуется.
Ее изучающий взгляд задержался на его лице, и она кивнула.
– Да, пожалуй, вы справитесь.
Ужин наконец-то привезли: из подсобного помещения, где хранили провизию и посуду, доносилось звяканье. Вместо того чтобы прямо отправиться к себе в кабинет, Онор отправилась в подсобку и, приветливо кивнув дежурному, спросила, доставая тарелки из буфета.
– Что у нас сегодня?
Санитар протяжно вздохнул.
– Надо думать, овощное рагу с мясом, сестра.
– «Надо думать»? Стало быть, в основном капуста?
– Я бы сказал, картошка: сильно смахивает на пюре, – а вот десерт очень даже ничего, что-то вроде клецок с патокой.
– Все лучше, чем ничего, верно? Удивительно, насколько богаче стал наш рацион за последние полгода.
– Ваша правда, сестра! – с жаром закивал санитар.
Сестра Лангтри повернулась было к примусу, на котором обычно разогревала пищу перед раздачей, но краем глаза заметила вдруг какое-то движение у себя в кабинете. Поставив бесшумно тарелки на стол, она вышла в коридор и на цыпочках приблизилась к кабинету.
Люс склонился над ее столом, в руках у него был распечатанный конверт с историей болезни Майкла.
– Положите бумаги на место!
Даггет без малейшего смущения, словно поднял конверт случайно, без всякого умысла, повиновался. Если он и доставал документы из конверта, то уже прочитал их. Глядя на Люса, Онор не могла понять это. В том-то и заключалась сложность: в Люсе уживалось столько личностей, что он и сам подчас не понимал, какая из них взяла верх. Разумеется, он всегда мог убедить себя, что не сделал ничего дурного. С виду он казался честнейшим человеком, которому и в голову не придет что-то вынюхивать, пускаться на хитрости или пакостничать исподтишка, но в действительности за ним грехов водилось немало.
– Что вам здесь понадобилось, Люс?
– Хотел попросить разрешения задержаться после отбоя, – не задумываясь, ответил он.
