– Он привез гору еды! – Вытянув руку, Сэффрон указала на четыре вместительные плоскодонные баржи, тащившиеся на буксире за «Ибисом».
Ребекка разжала пальцы, стискивавшие запястья сестер, и ладонями прикрыла глаза от ослепительных лучей солнца. Сэффрон оказалась права. По крайней мере две из четырех посудин были нагружены мешками дурры – зерна, служившего жителям Судана главным продуктом питания. На двух других баржах виднелась всякая всячина: Райдер слыл самым удачливым торговцем на берегах обеих рек. Принадлежавшие ему лавки располагались на расстоянии примерно сотни миль одна от другой, начиная от слияния Нила с Атбарой на севере и до Гондокоро и Экваториальной провинции на юге; тянулись они вдоль течения Голубого Нила и к востоку от Хартума – в сторону Абиссинии.
– Слава Господу, он прибыл, – произнес, ступив на площадку, Дэвид Бенбрук. – Для вас, девочки, это последний шанс убраться отсюда. Вместе с вами Кортни сумеет вырвать из дьявольских лап Махди и переправить вниз по реке сотни наших беженцев.
Не успел Бенбрук закончить фразу, как со стороны Белого Нила послышался резкий звук пушечного выстрела. Все четверо обернулись: из жерла германской гаубицы, что входила в батарею дервишей, позиции которых располагались на противоположном берегу, поднималось облачко дыма. Секунду спустя перед носом парохода встал столб воды и пены, окрашенной в желтоватый цвет вследствие сгорания лиддита[2].
Сдерживая рвавшийся из горла крик отчаяния, Ребекка ладонью зажала рот. Бенбрук сдержанно заметил:
– Будем надеяться, они так и не нашли себе лучших наводчиков.
Одна за другой к обстрелу парохода подключились все гаубицы батареи. Вода вокруг суденышка закипела. Шрапнель падала в реку густым дождем.
Артиллерийская канонада усилилась грохотом барабанов и леденящим душу воем полковых рожков омбейя. Из-за глинобитных построек на лошадях и верблюдах высыпали всадники – чтобы, растянувшись вдоль берега, держаться вровень с «Ибисом».
Ребекка бросилась к отцовской подзорной трубе, стоявшей на треноге у парапета, и направила ее на вражескую цитадель. Поднявшись на цыпочки, она приникла к окуляру и отрегулировала резкость. Кавалерия дервишей едва виднелась сквозь плотные клубы красноватой пыли, взметавшейся из-под копыт. Верховые казались такими близкими, что Ребекка могла рассмотреть свирепые выражения их лиц, видела, как шевелятся, выкрикивая проклятия, губы. Над водой повис пронзительный вопль: «Аллах акбар! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его!»
