– О, вы проснулись, ваше королевское величество.
Всякий раз, когда Манфреду приходилось обращаться к королю, невольно над ним возвышаясь, он говорил: «Ваше королевское величество». Это была одна из тех тонкостей старой школы, за которые Манфреда в крыле прислуги почитали за живую легенду.
– Который час?
– Половина десятого, ваше королевское величество.
– Утра?
– Именно, ваше королевское величество.
Королевское величество поднялось, истекая потом. Снова без сил. Тибо потер руку, та заныла.
– С чего вам вздумалось говорить про могильщика в полдесятого утра?
– Если ваше королевское величество желает искреннего ответа…
– Ну разумеется, Манфред.
– Шоковая терапия, ваше королевское величество…
– Что-что?
– И должен признать, она работает, ваше королевское величество. Я звенел ключами над изголовьем, предлагал вам кофе, но безрезультатно. Однако стоило упомянуть могильщика, и вы тут же очнулись.
– А кофе я могу получить?
– Безусловно, ваше королевское величество.
Манфред тут же поднес Тибо его любимую серебряную чашку, о которую тот всегда обжигал пальцы. Тибо выпил кофе залпом и встал. Он позволил камергеру обтереть его влажной губкой, вытянул руки, чтобы тот смог надеть на него рубашку, подождал, пока он завяжет тесемки. Одеться самому у него не хватило бы сил.
– Который час? – спросил он снова.
Манфред взглянул на часы для точности.
– Девять часов сорок семь минут, сир.
– Где королева?
– Ночью королева вернулась к себе, сир, – сказал Манфред, смахивая пыль с траурной туники, висевшей на дверце шкафа.
– Почему?
– При всем моем уважении, сир, она дала понять, что ей не удается отдохнуть, ночуя здесь.
– И в чем же дело, Манфред?
– Вы спите беспокойно, ваше величество, – расплывчато ответил камергер, ловко облачая короля в просторную тунику. Манфред обладал особым даром: любая ткань у него ложилась благородными складками, словно драгоценный дамаст.
– Беспокойно?
– Очень беспокойно, сир.
Тибо проснулся без простыни, с мокрыми ладонями и лихорадочно бьющимся сердцем, но он не помнил, чтобы ему что-то снилось.
– Королева просила сразу послать за ней, когда вы проснетесь, сир.
– Нет. Пусть отдохнет. Который час?
Манфред взглянул на него озадаченно.
– Немногим позже, чем было пару минут назад, ваше величество, – ответил он и отошел на несколько шагов, оценивая вид короля, как художник оценивает свое творение. – Позволю себе заметить, что черный вам к лицу. Досадно, что этот цвет предназначен лишь для печальных поводов. Желаете завтрак?
