В каморке не было треска, звука падающих капель воды и других шумов подземного коридора, зато здесь раздавался шепот. Тихий, леденящий кровь, он шел отовсюду, от каждой стены, поднимался с пола, просачиваясь между сгнившими досками, и стекал с потолка.
– Наследник… Наследник… Наследник… – хрипло шептали сразу несколько голосов, – позволь нам заговорить с тобой…
Никита завертел головой по сторонам, силясь определить, кому принадлежат голоса, но, кроме семи тел, вытянутых на столах, никого не увидел. Он подошел к крайнему столу и рывком сдернул с него простыню. На столе лежала мумия. Настоящая, высохшая от времени, скрюченная в позе эмбриона и почерневшая, как головешка. Длинные рыжие волосы, наполовину отставшие от черепа, разметались по поверхности стола. Вместо носа зияло глубокое отверстие, глаз тоже не было – лишь черные провалы глазниц. Ее голова, а перед Никитой лежали останки женщины, казалась огромной по сравнению с телом – туго обтянутыми ссохшейся кожей костями. Мумия издавала такую сильную вонь, что Легостаев торопливо прикрыл нос воротом футболки.
Одна деталь сразу бросилась ему в глаза – татуировка на ноге покойницы, чуть выше щиколотки. Она была отчетливо видна даже на темной и сморщенной коже. Присмотревшись, Никита разобрал, что это изображение сколопендры, изогнутой английской буквой «S». Такой татуировки ему еще не приходилось видеть. Легостаев наклонился, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. И в этот момент нога дернулась.
Парень в ужасе отскочил в сторону, едва сдержав крик. Мумия села с тихим скрипом, подтянула к себе колени и оперлась костлявыми руками о стол. Кое-где кожа лопнула и висела рваными клочьями.
Покойница раздвинула сведенные, словно судорогой, челюсти и гулко произнесла:
– Наследник!
Затем потянулась к парню тонкими костяными пальцами. Никита попятился, чувствуя, как гулко колотится сердце, но она все тянулась и тянулась к нему, подползая к краю стола. Наконец нервы парня не выдержали, и он бросился из каморки, но налетел на что-то твердое и холодное… и с истошным криком упал с кровати.
Никита не сразу понял, что произошло. Яркий солнечный свет бил в окно его спальни, с улицы доносилось пение птиц, у соседей внизу играла ритмичная музыка. Обычное утро, такое же, как все остальные. Никита жил в двухкомнатной квартире тети, сестры отца, которая недавно перебралась на постоянное жительство в Новый Ингершам. Продавать квартиру тетя не планировала, и Никите это было только на руку. Он не мог нарадоваться отдельной жилплощади. Теперь можно было приходить домой когда вздумается, не опасаясь разбудить родителей, и выбираться на ночные вылазки не через окно, а через входную дверь, как все нормальные люди. Только вот гулять по ночам его больше не тянуло. С тех пор как он разучился превращаться в пантеру, пропали и многие повадки оборотня, в том числе постоянная тяга к прогулкам под ночным небом. Пропажа способностей сильно удручала Никиту, он никак не мог к этому привыкнуть. В «Авангарде» пока тоже никто ничего не знал. В противном случае его наверняка уже изгнали бы из отряда, невзирая на все его прежние заслуги.
