Лакей в ужасе смотрел на эту голову, в то же время удивляясь сыщику, которому удалось уличить преступного доктора.
Боб остался вместе с лакеем в доме, чтобы находиться здесь в случае, если бы доктор почему-либо неожиданно явился домой.
Пока молодой сыщик подкреплялся бутылкой вина и холодной закуской, Нат Пинкертон с Моррисоном отправились в ресторан Вилькота на 12-ой улице, где бывала только лучшая публика Нью-Йорка.
Банку с головой убитой Септы Пинкертон нес с собой.
Прибыв в ресторан, сыщик и его помощник разузнали, что д-р Грилей часто бывает здесь с дамами полусвета и ужинает обыкновенно в отдельном кабинете.
В данное время он занимал кабинет № 22 на втором этаже.
Прежде чем Нат Пинкертон пошел наверх, он переоделся, так как хотел ошеломить доктора и таким путем заставить его сразу сознаться в преступлении.
* * *
В одном из уютных кабинетов второго этажа сидел д-р Грилей со своей танцовщицей. На столе был сервирован роскошный ужин.
Грилей со своей собеседницей уже успели поужинать. Танцовщица с нетерпением ждала десерта и по ее просьбе Грилей позвонил.
Дверь открылась и на пороге появилась фигура официанта с бритым лицом.
— Что прикажете? — спросил тот.
— Позовите мне того официанта, который подавал нам.
— Я заступил на его место и буду прислуживать вместо него.
— Ладно! Принесите десерт и поставьте на лед бутылку шампанского!
— Слушаюсь!
Официант вышел.
Спустя несколько секунд дверь снова отворилась и вошел тот же официант.
— Вот вам десерт! — спокойно произнес он, держа в руке банку, в которой находилась голова Септы…
Танцовщица дико вскрикнула, всплеснув руками.
Д-р Грилей заревел от ужаса при виде банки с головой и все лицо его перекосилось.
Переодетый официантом Нат Пинкертон посмотрел негодяю в глаза.
— Вы убили вашу супругу, д-р Грилей! — произнес он. — Не отнекивайтесь! Вы гильотинировали ее!
Услышав этот голос, доктор вскочил.
— Вы кто вы такой?
— Сегодня утром я был Альфредом Денвором, а теперь я — Нат Пинкертон! — ответил сыщик.
Преступник обеими руками схватился за голову.
— Нат Пинкертон! — дрожащим голосом произнес он.
Вдруг он покачнулся и, опрокинув стол, растянулся на полу; на губах его выступила кровь.
Танцовщица, дрожа всем телом, ушла из кабинета.
Моррисону, вошедшему в кабинет вслед за своим начальником, не пришлось применять наручников.
Д-ра Грилея отправили в больницу при тюрьме.
Он пришел в себя лишь на следующий день и видно было, что смерть его близка.
Так как он и сам чувствовал это, то сознался во всем.
